Его ошибка (СИ) - Лиман Алиса

— Весь подъезд на уши поднимете. Спит же наверно, — пожимает плечами девочка, — только ключи потом верните, тут и мои тоже, — и оставляет меня наедине с дверью.

Бросаю задумчивый взгляд на закрывшуюся за девушкой дверь. Хороша, все-таки. Чуть бы постарше, и я бы ее себе забрал. По моему дому рассекала бы в своей майке растянутой. А лучше в моей. У меня жилы тянет от желания углубить знакомство с этой мелочью.

Так, стоп! Ещё не хватало! Уже раз обжегся — не стоит опять на те же грабли.

Не успеваю вставить ключ в замок, как дверь в квартиру ба сама распахивается.

— И кто у нас тут шкребется среди ночи? — ворчит при виде меня. — Как-никак блудный сын?

— И тебе привет, опытная интриганка, — рокочу я, злясь, что заставляет меня волноваться. — Ты своего добилась: вот он я — собственной персоной!

— Так вы ж не удосужитесь, бесстыжие, старушку навестить, пока помирать не начну! — ворчит, и жестом приглашает меня в квартиру.

— Вера Петровна, я ведь работаю, а не херней маюсь, — следую за ней по коридору.

— Совести хватает выражаться при старухе, которая тебя воспитала?

— Вот только к ночи как освободился, приехал, — игнорирую замечание, но базар начинаю фильтровать. — Оно тебе надо — ночные посиделки? Да и мне спать охота хоть иногда, — повышаю голос, потому что ба свернула в свою комнату, очевидно, чтобы халат накинуть.

Торможу в кухне, невольно по сторонам оглядываясь. Тут все так же, как и двадцать лет назад. Ни в какую на нормальный ремонт не соглашается, диктаторша. Память, видите ли! Благо хоть уговорил окна и двери поменять, да технику на не такую допотопную, — и на том спасибо. И-то, уж какими трудами мне давалась каждая отвоёванная единица техники, про ремонт вообще молчу. Как сапожник без сапог, ей богу! У меня строительная компания со штатом под тыщу человек, а я тут ей раз в пару лет и исключительно с ее одобрения собственноручно старенькие обои переклеиваю.

— Ты работаешь, а братец твой бездельник где шастает? — едва появившись на пороге продолжает свой допрос Вера Петровна. — Хоть бы уже остепенились оба!

— Кстати об этом. Соседка у тебя — загляденье. Откуда такая красота? — срывается вопрос, прежде чем успеваю его оценить. — Кравцы квартиру продали?

— Да как же продали? Загляденье, как ты выразился, это ж Олесенька.

— Какая еще?.. — хмурюсь.

— Так дочка же Кравцовых. Неужто не помнишь? Ты вроде с ее отцом — Толиком дружил, он тебя ещё на стройку пристроил. А, да и когда ж у нас соседи снизу горели, ты ж девчушку спас из огня. Забыл?

— Такое забудешь, — в некоторой растерянности от услышанного бормочу я, и устало опускаюсь на стул.

В воспоминания как ржавый нож врезается не только ребёнок в саже, но и разбитые коленки, и слёзы ручьём у подъезда из-за упавшего мороженного. Точно. Я же эту малявку на руках носил. Такая плакса была. Олеся…

Вот же, западло! А я ведь и правда за малым девчонку чуть в коридоре не оприходовал! А она оказывается дочь давнего кореша. Ещё и двенадцать лет между нами!

С трудом сдерживаюсь от жеста «рука-лицо», а внутри так свербит неприятно, будто мне и без бабушкиных откровений было непонятно, что девочка эта юная явно не для меня. Позорище, Яр! Как низко ты пал, если на малолеток заглядываться начал.

— Одна осталась красота наша, — продолжает бабушка, благо, не оценив моих терзаний. — Толик уже сколько лет как пропал. А Нина запила с того. И вот с полгода как померла от белой горячки. Благо хоть дочку до восемнадцати дорастила, чтобы ее в приют не забрали…

Толику я многим был обязан. Он не раз меня прикрывал перед старшеками, когда я по неопытности косячил. Потом правда разошлись наши дорожки. И я даже предпринял попытку его найти, когда узнал, что он пропал. В наших кругах ходили слухи, что Толик дорогу перешёл кому не надо, вот его и прикопали в карьере.

— А ты чего интересуешься? Никак балбеса нашего женить решил? — уточняет бабушка, видимо волнуясь, чтобы я сам, матёрый волк на девчонку глаз не положил.

— Да давно решил, — без особого энтузиазма. — Может хоть так со своими гулянками покончит.

Да только не на Олесе. Почему-то как представлю нашего раздолбая с этой наивной простотой — аж скулы сводит.

— Я ему еще пару лет назад пригрозила, что пока не остепенится не получит моего наследства. Так он мне начал два раза в год, как по расписанию, шалав всяких таскать. Решил, что если я старая, так ещё и слепая: не отличу достойную невесту от простигоспади… А ты-то? Ещё не надумал снова жениться?

Качаю головой. А старушка, тактично съехав с темы, принимается снова поминать моего брата на чем свет стоит. И я невольно отключаюсь под ее мерное ворчание, переносясь сознаниям в соседнюю квартиру.

ЛЕСЯ:

Это правда был он? Только что в моей квартире? Ярослав…

Откидываю голову на дверь. Подтягиваю ворот футболки убеждаясь, что я буквально вся пропахла его мужским терпким запахом. Внизу живота до сих пор сводит, от его грязных словечек.

Значит, по его мнению, у меня сочное тело? И…

Боже! Я же вела себя как полная дура! Что он должен обо мне подумать?! Он и не помнит меня скорее всего, а если и помнит, то… ой, лучше не надо. Сопливая девчонка в дырявых колготках. А тут чуть ли не набросилась на него, ещё и по голове огрела!

С отчаянным стоном прячу лицо в ладони и стекаю по двери.

Это ж была встреча мечты, и я ее с фееричным терском провалила!

Дело в том, что Ярослав Сергеевич Волков главный герой всех моих девичьих грёз. Он стал моим рыцарем ещё когда купил мне целых два мороженых взамен того, что плавилось на асфальте под сопровождение «симфонического оркестра имени Олеси Кравцовой», то бишь мой вой, слышный на весь квартал. Второе мороженное правда он в итоге сам же и съел, побоявшись, что у меня ангина начнётся. Однако такой уровень защищенности, который я испытываю, оказавшись рядом с ним, я больше ни с кем в жизни не ощущала.

Пришёл, вытер мне слёзы, определил проблему и отправился в ларёк за новой порцией мороженного. Я же, естественно поплелась за ним, ровно так, как учила мама — не ходить с незнакомцами, которые тебе что-то предлагают. Он ведь и не предлагал, только короткое «Ща исправим!» — обнадеживало огорченную трехлетку. Да и не такой уж незнакомец к слову. Ему тогда было лет пятнадцать, и он уже как пару лет отирался с моим папой. Часто зависали у нас на кухне, с другими папиными «друзьями», обсуждая «дело».

Мама всегда мне велела обращаться к папиным коллегам ни как иначе, как по имени отчеству. Так и получилось Ярослав Сергеевич с мороженным — мое первое в жизни воспоминание.

Уже направляясь в первый класс, я знала, что они занимаются чем-то, о чем нельзя рассказывать в школе, и отлично умела хранить секреты.

Ещё чуть старше, я поняла, что эти тайны из разряда нехороших дел, и это немного пошатнуло мою детскую беззаботную влюбленность.

Они были бандитами. Поэтому нас с мамой не слишком удивило, что папа однажды просто не вернулся домой. Не удивило, но подкосило изрядно. Возненавидели мы их промысел. Она запила, а я… чуть не умерла, когда в квартире под нами в ходе очередных криминальных разборок, начался пожар. И опять он пришёл…

Вздрагиваю, когда в дверь снова настойчиво звонят, и вскакиваю на ноги, даже не сомневаясь, кто может быть столь бесцеремонным среди ночи. Не задумываясь распахиваю дверь и жадно впитываю взглядом черты грубого мужского лица. Блин, кажется он с каждым годом становится все притягательней.

— Я тебе что сказал, малявка?! — тихий рокот забирается под футболку, вынуждая меня вспотеть от жара, которым меня обдают чёрные глаза. — Ещё раз так дверь откроешь, дам по жопе!

Чертовы мурашки. Я понимаю, что он вовсе не тот смысл вкладывает в свои слова, но ничего с собой поделать не могу. Его угрозы слышаться мне весьма привлекательными, особенно когда его взгляд будто случайно сползает к моим бёдрам, словно оценивая масштабы площади для наказания. Невольно свожу ноги, почти физически ощущая его внимание на коже.