Новый год по распродаже - Евгения Ивановна Хамуляк
Брезгливо, двумя пальцами женщина достала волосатое создание, в лучшем случае растягивающееся на фигуру её младшей дочери, и спросила Антонио, что это. Мужчина обомлел, только сейчас осознав всю тяжесть своего проступка. Но не только романтизма не хватало его сознанию, а также фантазии, поэтому он искренне признался, как было дело. Они с мамой поехали в торговый центр, где шла рождественская распродажа. Очень хорошая распродажа! Его глаз («А может и не его», – подумала Анна) упал на столь уважаемую и дорогую марку одежды. Любящее сердце Антонио («А может и не Антонио», – опять подумалось Анне) подсказало, что сей подарок станет желанным для любимой.
– Ты бы хотел видеть меня в этом в новогоднюю ночь? – искренне спросила Анна, в душе надеясь на чудо: что милый выкинет благородный финт, покается и пригласит в любимый ресторанчик, чтоб замолить глупость с волосатым подарком.
Но Антонио почесал нос, вдруг вспомнив, что у него имелась аллергия на животных с шерстью. Нежелательно было оказаться с шерстяным купальником, пусть и дорогой марки, рядом. Только не хватало соплей и слёз в этот замечательный праздник, который так любила его мама.
– Значит, это желание обоюдное… Мы тоже не хотим видеть тебя в этот Новый год, – вынесла вердикт Анна, отвечая за себя и волосатый подарок, с орловской рачительностью засовывая его в комод. Где-нибудь в хозяйстве эта мочалка да пригодится. А вот Антонио, к сожалению, в этом хозяйстве места больше не было.
***
–Расстаться в канун новогодних праздников… Надо быть полной идиоткой! – с горечью корила себя Анна, когда до Нового года оставалось пара дней. – Ладно это чёртово Рождество, но Новый год с кем теперь справлять?
Ещё одним неприятным для иностранца моментом на чужбине являлась разница в проведении праздников. Испанцы Рождество традиционно справляли дома с семьёй с весьма престранными обычаями. Например, вместо шикарных салатов и закусок, к которым так привыкли русские и советские души, ели обычный суп с макаронами и фрикадельками, а на второе зажаривали молочного поросёнка и давали возможность разбить его хребет самому малому члену семьи. Покалеченный поросенок обычно всегда падал на пол из детских рук. Затем всем сборищем его ловили под столом и радостно поглощали, разрывая мясо на куски. Варварскую традицию Анна не разделяла, как её ни уговаривали, что пыльный поросёнок, съеденный в Рождество, приносит удачу.
Женщина ещё не могла забыть другую традицию, которая отбивала всякий аппетит. В Испании было не принято снимать уличную обувь: в ней так и ходили по дому везде до самой до спальни, скидывая лишь у постели.
Далее в Рождество после обильного ужина с пола обменивались подарками с распродаж. Это в лучшем случае! Анну на всех праздниках, как у бывших мужей, так и у новых женихов, испанская родня традиционно обходила презентами. Видимо, приглашение на обед или ужин уже расценивалось как благословение для варварки. Со временем Анна тоже стала экономнее и платила сторицей. Если в начале старалась: покупала, паковала, приносила, радовалась, то после второго-третьего праздника поняла, что любовь к подаркам однобока. Можно радоваться и без вложений в семью жениха.
А Новый год не справляли вовсе. То есть молодёжь, конечно, убегала на дискотеки, упивалась до полного очумения. Взрослые же прилипали к телевизору с тарелочкой с 12 виноградинками, съедали их за минуту, разменивающую года, чокались шампанским и расходились спать.
Для Анны Новый год имел сакральное значение. Возможно, это то единственное, что она любила из своей прошлой русской жизни. Новый год ассоциировался с миром. Родители, родня, соседи, друзья на время забывали про старые ссоры, становились дружными, весёлыми, гостеприимными, как одна большая семья. Вкладывали душу не только в новогодний стол, но и в подарки, наряды, будто шёл последний год перед апокалипсисом. И конечно, важно было с кем справишь и как справишь этот праздник. Ибо отдуваться за неправильное справление приходилось 365 дней до следующего шанса.
Анне светило справить Новый год либо одной – дочери, вошедшие в подростковый период, предпочитали компанию друзей, – либо с незнакомыми или нежеланными соседями.
– Лучшей одной, – поняла опечаленная женщина, решив с головой уйти в работу.
От грустных мыслей она спасала лучше всего.
Под Новый год всегда происходили какие-то невероятные приключения русских за границей. А под "русскими" в Испании понимались все дикие «барбары»: русские, белорусы, украинцы, казахи, монголы, узбеки, армяне, грузины и так далее… Анну несколько раз вызывали даже в случаях, когда под судейство попадали нации, входившие ещё в Российскую империю: венгры, румыны, финны… Так как найти официальных переводчиков со специальным разрешением для них не представлялось возможным. Анна от работы не отказывалась. Бывшие подданные Российской империи тоже не жаловались. И даже если превосходно говорили сами на испанском и английском, официально им требовался переводчик их коренного языка. Для испанцев коренным, диким для всех не испанцев являлся русский.
Анна представила, что, возможно, вообще проведёт 31 декабря в суде. Ведь в Испании Новый год являлся обычным днём в календаре: давали лишь выходной на 1 января, а дальше – трабаха, трабаха и ещё раз трабаха, как говорил дедушка Ленин. То есть труд.
Справить Новый год в трабахе или трабахандо, значит, провести целый год в беготне по судам, переводя бывшим соотечественникам их провинности.
– Буду копить на новую машину, –прагматично прикинула женщина, но в душе продолжали ныть волосатые мохеровые кошки.
***
Анну вызвали в суд в 10:00 утра 30 декабря по случаю избиения Ковалёвой Эсветланы её мужем Ковалёвым Никитой. Отчеств в Испании не водилось. Перед слушанием адвокат потерпевшей предупреждал Эсветлану о последствиях: от шести месяцев до года злодейто есть её муж, с браслетом на ноге не сможет приближаться к своей жертве, то есть к ней. Более того, супругов, а также их детей, отныне ждали ежемесячные посещения психологов и разных социальных служб, готовых поселиться у русских, лишь бы спасти их друг от друга. Ковалёвы эту информацию пропустили мимо ушей, ибо попали в испанский суд первый раз. И Анна переводила им впервые, ранее их не встречала.
Это не было её делом, поэтому она просто сделала свою работу и прикусила язык, с горечью вспомнив случай трёхлетней давности, когда вмешалась-таки в семейный конфликт, зная русскую психологию, где милые ругаются только тешатся.
Некие Смирновы поругались, подрались, причём в синяках в суд прибыли оба, но наказали только мужа: штрафом, шестимесячным браслетом на ноге и
