Шаг навстречу - Виктория Александровна Миско
– Куда-то летел?
Егор так отчётливо вспомнил вкус глинтвейна, хруст искрящегося снега на вершине, запах жареного сыра.
– В Сочи, но рейс задержали. А тут сестра позвонила и сказала, что маму повезли в больницу. Вот я и сорвался.
– Какой хороший мальчик, – грустно улыбнулась девушка и стукнула своим стаканчиком об его. – Выпьем же за это.
Они молча сидели посреди холодного приёмного покоя больницы. Егор листал ленту Инстаграма* и всё ждал входящее сообщение. Но телефон молчал.
31 декабря, 23:40: Чего не отвечаешь? Идёт активная подготовка к нашему созвону?
– Диана?
Девушка медленно открыла глаза и посмотрела на медсестру.
– С вашей мамой всё хорошо. Приступ купировали. Она может поехать домой.
Егор улыбнулся и тронул незнакомку за плечо.
– Спасибо, – бросила она плитке в мокрых следах от снега.
Медсестра кивнула.
– Спасибо, – Егор протянул ей банку с кофе. – Вы – волшебница.
Диана громко хмыкнула.
– Ты всегда такая угрюмая? – парень устало потянулся и посмотрел на неё.
– Что?
– Ты всегда такая угрюмая, когда тебе сообщают хорошие новости? – повторил он.
– А ты всегда флиртуешь с медсёстрами?
Диана резко поднялась, накинула куртку на плечи и пошла к выходу.
– Я узнала про вашу маму, – сказала медсестра, неловко улыбнувшись. – Её оставляют в больнице. Похоже в этот раз криз дал осложнение, некоторые рефлексы снижены. Сейчас она на МРТ.
Громко хлопнула дверь.
Егор крепко держал стаканчик с дымящимся кофе, но это никак не помогало согреть ледяные пальцы. Сердце в груди бешено стучало, отзывалось в висках.
Что бы сказала мама, если бы узнала, что Егор пьёт кофе посреди ночи!
– Всё плохо?
– Надеюсь, что нет. Но давление было очень непостоянным. Она что, совсем не принимала таблетки?
– Принимала… Что-то принимала, – пальцы впились в обжигающий стакан. – Просто она совсем не любит говорить о болезнях… А мы с сестрой… Мы с сестрой очень часто летаем на самолётах.
– Егор, – медсестра присела рядом и внимательно посмотрела на парня. В уголках её глаз собрались чёрные катышки туши и мелкие морщинки. – Мы о ней позаботимся. Скоро её переведут в палату, и вы сможете её навестить. Хоть ещё и рано для посещений, но в честь Нового года. Хорошо?
Егор растерянно кивнул.
Девушка ласково погладила его по плечу и посмотрела на пластиковую ёлку на сестринском посту, на неказистые снежинки, приклеенные к окнам. Она, правда, старалась хоть как-то выручить эту новогоднюю смену.
Вышло как вышло.
Раздался сигнал входящего сообщения, и Егор судорожно достал телефон.
31 декабря, 23:45: Как там Сочи?
Егор посмотрел на фотографию отправителя.
31 декабря, 23:45: Была бы ты здесь.
31 декабря, 23:46: Я уже здесь.
Сейчас больше всего на свете ему хотелось, чтобы эта шутка была правдой. Чтобы она была здесь, по-настоящему.
Девушка, которую он ни разу в жизни не видел и с трудом представлял, как она выглядит. Он знал только то, что она идеальна, и что это огромная редкость.
А от видеозвонка станет только хуже. Он не сможет скрыть своё ужасное настроение и испортит ей праздник. Снова всё испортит.
Егор зашёл в знакомый профиль, пролистал фотографии, которые знал наизусть: море, птицы на фоне серого неба, рука со стаканчиком кофе.
Кофе.
31 декабря, 23:48: Где ты?
Егор вышел на улицу и заметил Диану. Она стояла на углу больницы, подставив лицо снегу.
Пушистые хлопья кружились в свете от фар машин скорой помощи, пропадали в дыму от сигарет санитаров, которые курили у главного входа. Хлопали двери, заводились и останавливались моторы, стучало сердце.
Свежий снег скрипел под ногами.
Когда Егор подошёл ближе, Диана вертела в руках свой счастливый билет. От снега он размок и стал почти прозрачным.
– Где ты?
Диана продолжала смотреть под ноги.
– Я написал тебе «Где ты?». Новый год через десять минут…
– А я здесь.
Она протёрла глаза тыльной стороной ладони и внимательно посмотрела на Егора. В серых глазах блестели слёзы, на ресницах таяли снежинки.
– Я бы никогда тебя не узнал.
Диана грустно улыбнулась.
– А я сразу тебя узнала.
– Как?..
– Счастливый, – она помахала в воздухе мокрым билетом и бросила его в снег. – Это работает, я же говорила.
– Но ты писала, что…
– Живу в Испании, да, – Диана обвела рукой больничный двор. – А иногда в городских больницах. Я перелётная птица.
Девушка пнула снег.
– Просто до Испании ещё не долетела.
– Но море?
– Ладожское озеро. Прошлым летом.
– Смешно.
– Да не очень.
Взгляд её серых глаз задержался на Егоре дольше обычного.
– Это странно, да?
Парень посмотрел на здание больницы позади себя.
– Мою маму оставляют, – кивнул он. – Подозревают инсульт. Кажется, микро, но я не совсем понял…
– Ты же врач, Егор…
– Я растерялся, – парень потёр шею и поднял голову к небу, которое полыхало огнями фейерверков. – Новый год… Я испортил ей праздник.
– Но ты же здесь. Смотри, – Диана протянула ему пластиковую игрушку.
– Что это?
– Сняла с ёлки…
Егор непонимающе пожал плечами.
– Новый год, – пояснила девушка, приподняв брови, и тёплая ладонь коснулась его запястья. – С ней всё будет хорошо, слышишь?
– С твоей уже всё хорошо. А ты здесь.
Диана резко убрала руку и сделалась серьёзной, стянула с себя капюшон и посмотрела под ноги.
– Мы с ней в ссоре. Она не знает, что я здесь.
– Что? – нахмурился Егор.
– Да! – выпалила девушка. – Она не знает, что я здесь. Она не знает!
Егор огляделся по сторонам.
– Так чего ты ждёшь?
Диана подняла голову и грустно посмотрела на него.
– Ты не понимаешь, да?
– Ты не пойдёшь к ней?.. Просто уедешь?
Девушка кивнула.
– Ты не понимаешь. Мы с тобой разные, Егор. Ты сорвался с самолёта, лишь бы быть здесь. А я стояла на остановке и пропустила четыре трамвая, пока решала, ехать мне в больницу или нет.
– Но приехала же.
– Чтобы не чувствовать себя виноватой, да, – с вызовом бросила она.
Егор замолчал.
– Теперь ты считаешь меня ужасным человеком, – мотнула головой Диана, и с её волос посыпался снег.
– Нет, почему?
– Ты так считаешь, – кивнула она. – На моём месте ты бы уже сидел с ней в такси.
– Но я не на твоём месте.
– Ты меня осуждаешь. Тебе кажется, что я равнодушная. И жестокая.
– Да с чего мне?..
– А мне не всё равно! – громко сказала Диана, и санитары, которые курили у машины скорой помощи, переглянулись. – Она моя мама! Я волнуюсь, но всё равно злюсь на неё. Я не могу ни пойти туда, ни уехать домой. Ничего не
