Принц и Ника - Чинара
Проплакав в туалете целый урок математики и смыв в унитаз зарождавшееся трепетное чувство к долбанному дятлу, я решила, что никому не позволю до себя прикоснуться, пока не уверюсь, что книгу полюбили за содержание, а не за обложку.
Эрик откровенно называл эту мою идею-фикс наитупейшей, и, как верный психолог, несколько лет пытался образумить свою пациентку, иногда добиваясь желаемого и заставляя менять объемные вещи, полностью закрывающие мои практически идеальные 89-57-93 на что-то более провокационное. Например, кофту подходящего размера и брюки, сидевшие по фигуре. Но отлив наступал быстрее прилива. Сальные взгляды и признания неизвестных извращенцев, а также восторги моим сходством с известной Моникой сразу, по мановению волшебной палочки, меняли мой гардероб в обратную сторону, на более привычный и удобный формат.
— Конечно, она распустит. — послав мне шпионские намеки глазами, подтвердила мама. — Мы как раз обсуждали, как Нике неудобно перед Игорьком.
— Ой, какая душечка наша Никуся. — меня в двадцать два года потрепали по щеке и я, святая корова благослови мой язык, сдержалась от колкости в ответ. — Игорек давно все забыл, ты главное… это… — глаза моей тети вдруг забегали тревожными кругами, не желая останавливаться и вызывая беспокойство за ее целостность, так как напоминали сломанную стрелку обезумевших часов. — Ты с сыновьями Ирки будь помягче, ладно? — передышка и заискивающий взгляд.
Да что это в мире происходит?
Магнитные бури?
Атака ретроградного Марса?
— Конечно, она будет! — снова опередила меня создательница, но рука тети Люды не могла так просто сдаться. Ей требовалось нечто весомее простого маминого согласия.
— Конечно, теть Люд, — придав лицу ангельское выражение, кивнула я. — Да разве могу я быть не милой?
Недоверие сквозило в выражении ее глаз и каждой клеточке лица, но она не могла заставить меня расписаться кровью… о чем очевидно сильно жалела…
— Отлично. — выдохнув, тетя отпустила мою руку, на которой наверняка остались следы домашнего насилия, как в дверь позвонили. — Пойду открою! — оживившись, тучное тело жизнерадостно направилось к выходу из кухни.
— Мне уже не нравятся козлята этой ее подруги вертихвостки. — честно призналась, взяв сельдерей и смачно откусив кусок.
— Ника! Они хорошие мальчики. Получили прекрасное образование в Америке. Практически каждое лето приезжают к отцу. Один точно приезжает, но не помню который. И они твои ровесники, точнее, один ровесник, а второй старше. Года на два или на три… — хитро вручив мне поднос с напитками и лишив возможности сопротивляться, с моих волос ловко сняли резинку, высвобождая темные волосы.
— У тебя там в комнате есть еще два отпрыска. — заныла я. — Займись лучше ими.
— Они и так сидят расфуфыренные. — с любовью в голосе сообщила мама, затем пару раз увлеченно поправила мои локоны, и довольная скомандовала: — А теперь пошли.
Глава 2
Холопскими причудами встречать гостей в прихожей моя дворянская семья Тумановых не страдала, поэтому на роль дворецкого была назначена одна тетя Люда, а мы, затаившись, ждали за накрытым столом. И не имело значения, что эти козлята с мамашей тратили в месяц больше, чем вся моя семья за полгода. Здесь важнее гордость, прописанная на суровом лице моего отца и проглоченный им в ранней юности кол, не позволяющий сгибать позвоночник.
Затаившихся, особенно моих сестер, нервировал хрустящий в моих зубах сельдерей, но даже явственные взгляды мамы не могли остановить меня на пути к замедлению старения[1].
Первой из двери выплыла раскрасневшаяся тетя Люда. Частота ее дыхания уверила меня в удачной и душевной встрече гостей. За ней эффектно вошла подруга, которая, в отличие от моей родственницы, следила за количеством расстегаев или же и вовсе выкинула их из своего заморского меню. Стройная, эффектная, удачно покрашенная блондинка в голубом платье ниже колен.
— Знакомьтесь, это Ирина, моя лучшая подруга. Я Вам о ней рассказывала. Ириш, ну, с мужем моим, Егором, ты знакома… — родственница принялась торжественно представлять подруге всю оставшуюся многочисленную семью, и, следя за внешней реакцией гостьи, можно было с уверенностью утверждать, что ее лицо принимало множественные оргазмы от уколов чудо-докторов, заставивших холеное забрало напрочь забыть о природной мимике.
Но, замечу, я никогда не обвиняю ни одну женщину в желании поймать за хвост вылетающую из рук скоротечную молодость. Это выбор каждой… Кто знает, на что сама я решусь, если сельдерей не оправдает моих ожиданий…
А затем за спинами двух разнокалиберных женщин возникли двое из ларца… совершенно не одинаковых с лица. С левой стороны явился тот, кому ни один дед, в целях собственной безопасности, никогда не доверял лопату. Ирина скорее всего рожала его в минуты солнечного буйства, а Гелиос[2] самолично следил за процессом, щедро одаривая парня множественными веснушками. Рыжие непослушные волосы, светлая кожа и голубые глаза. Голубая рубашка поверх белой футболки, голубые джинсы, белые носки и улыбка — ослепните разом маглы. Бонусом к радужному виду шла зубо-дробящая вежливость, проявленная гостем в минуты, когда изменница Ирина представляла своего младшего сына Андрея. Кажется, его еще в детстве уронили в сахарную вату, и посттравматическим синдромом осталась привычка раскидываться сладостями. Сестры, судя по выражениям блаженных лиц, по самые уши погрязли в мармеладе рыжего.
Второй, напротив, не оправдывал холеную американскую вежливость, и, оставив очередные повреждения на стебле сельдерея, я с любопытством взглянула на темноволосого парня, почти на голову возвышающегося над своим долговязым братом.
Может, она изменяла мужу с разными баскетболистами?
Дарт Вейдер до шага на темную сторону. В раздумьях, так сказать, но решение, в принципе, принял. Черная рубашка, черные джинсы, носки разглядеть не удалось, но думаю classic black и скупые движения уголков рта, словно одним своим широкоплечим присутствием он уже делает всем большое одолжение.
Взгляд сына Гелиоса лучился приветливостью, а вот встреча наших глаз с темным повелителем ситхов заставила прекратить озорную дискотеку сельдерея во рту и превратила время в вакуум.
— Это наша Ника, — вырвав меня из гипнотических лап захватчика, пропела тетя Люда. Спасибо, родненькая моя.
И что вообще это было? Он меня вербовал?
— Вот сюда садись, Даниил. —
