Маргарита Бурсевич - Мамочка в подарок
Покинув хозяйское крыло, я отправилась в свою комнату под самой крышей. Небольшое помещение с косым окном на наклонной стене. Простая мебель, все только самое необходимое. И пусть всего три серых платья, пусть из драгоценностей лишь тонкое золотое колечко, подцепленное на ниточку и висящее на шее. Но мне было здесь спокойно и легко.
Это был трудный путь: без денег, без поддержки, без рекомендаций. Мне не у кого было просить помощи, некуда было идти. Все изменила одна случайность, если хотите, чудо. Мне довелось оказаться в нужном месте, в нужное время. Провидение в тот день было ко мне благосклонно.
Получив очередной отказ от места, я брела по улице, старательно обходя лужи, боясь испортить единственную обувь. Денег не осталось, а, значит, и комнату я скоро потеряю. Тяжело вздыхая, я как могла, прогоняла серую безнадежность, пока из раздумий меня не выдернул возмущенный женский голос.
— Непунктуальность, милочка, очень плохое начало на новом месте.
Подняв взгляд от брусчатки, я встретилась глазами с высокой темноволосой женщиной, которая стучала зонтиком о резную калитку.
— Мы уже опаздываем, — продолжала злиться она.
— Простите… — попыталась я оправдаться, правда непонятно за что.
— Учтите, я готова простить подобное первый и последний раз, — теперь зонтик, описав дугу, ударился острым кончиком о тротуар.
Я зачем-то кивнула, посчитав, что легче согласиться, чем переспорить очень энергичную даму.
— В карету, мисс Блайз.
— Мисс Блю, — поправила я.
— Да? А я была уверена, что в ваших рекомендательных письмах было написано — Блайз, — задумчиво проговорила она и даже немного нахмурилась.
Но терять время она явно не привыкла, даже для того, чтобы что-то обдумать, и потому в очередной раз стукнув зонтиком, решила:
— Неважно. Поторопитесь. Дети уже в карете, только Вас ждут.
Очевидно, это была ошибка, но я не предприняла попытки ее исправить. Некая мисс Блайз, имея рекомендации, может устроиться в другом доме, а для меня это, возможно, единственный шанс. В любом случае она опоздала, и кто знает, может вообще не придет. Про себя попросив прощения у неизвестной мне девушки, я села в карету.
Леди Софи Холлидей, как узнала я позднее, была тетушкой детей, за которыми мне предстояло присматривать. Она с мужем намеревалась отправиться в длительное путешествие по Европе, и потому решила нанять постоянную гувернантку. Меня неприятно поразила поспешность, с которой она оставила детей с чужим человеком: ни тебе собеседования, ни бумаг, подтверждающих мою личность. Словно ей было безразлично будущее племянников, словно хотелось побыстрее снять с себя ответственность, повинуясь сиюминутному порыву.
Дети восприняли меня совершенно равнодушно. Конечно, они поздоровались, демонстрируя хорошее воспитание, но не более. Совсем еще маленькая золотоволосая девочка и не по годам серьезный мальчик. В их глазах не было интереса, скорее скучающее любопытство, которое бывает при рассматривании случайного прохожего.
Карета ехала по улицам, слегка поскрипывая и подпрыгивая на особо выступающих камнях. Темные занавески раскачивались, но все равно почти не пропускали серый утренний свет. Дети из последних сил под зорким присмотром тетушки пытались держать спины прямо, но видно было, что они уже заметно устали.
— С Вашего позволения, могу ли я забрать свои вещи из комнаты, которую снимаю, — прервала я затянувшееся молчание.
— Позже, — коротко ответила леди Холлидей.
— Как скажете, — не стала спорить я, прекрасно понимая, что везение не может быть бесконечным.
— Мы с мужем уезжаем уже сегодня. Потому на вас будет лежать ответственность за все сферы жизни молодых господ. Воспитание, образование и присмотр, — не стала терять времени женщина. — У Виктора будут дополнительные занятия по фехтованию и верховой езде, но это разумеется, не Ваша обязанность.
— Разумеется, — согласилась я.
— Но Вы должны будете его сопровождать, — практически не делая пауз в монологе, продолжила тетушка.
— Естественно.
— Санни еще совсем малышка, так что для нее Вы исключительно няня.
Миссис Холлидей погладила девочку по голове, при этом сухо улыбаясь. Малышка на этот жест не отреагировала, и, вообще, он показался мне неестественным и непривычным как для Санни, так и для Софи.
— Их отец сейчас в море и я не могу ждать его возвращения, чтобы передать опеку, — она нервно стукнула зонтиком об пол кареты.
— Я должна присматривать за детьми до его возвращения?
Интересно, на какой срок работы я могу рассчитывать? Пара дней, неделя или может быть месяц? Ведь отец детей наверняка будет пристальнее присматриваться к гувернантке.
— Ох, милочка, кто бы знал. Порой его не бывает от нескольких месяцев до полутора лет, — подтвердила она свои слова кивком головы.
— И как давно он отсутствует в этот раз? — решилась я на вопрос.
— Всего три месяца, — махнула она рукой, словно пыталась отогнать назойливую муху.
Первое чувство радости оттого, что работа мне обеспечена надолго, быстро сменилось печалью при виде вмиг поникших плечиков малышки Санни и сжавшихся в кулак пальцев мальчика. У всего есть своя цена и, похоже, сейчас платить приходится этим детям.
— Мы с моим мужем лордом Этаном Холлидеем вернемся к Рождеству. Жить с детьми вы будете в доме моего брата, лорда Логана Олбани. До этого времени по всем вопросам обращайтесь к его экономке.
Я согласно кивнула и замолчала, решив, что остальное можно будет обсудить без участия детей, которых эта беседа откровенно расстраивала. Но я недооценила спешку и поверхностность решений миссис Холлидей, которая даже не потрудилась выйти из кареты, чтобы сопроводить детей в дом брата. Она лишь одарила их еще одной натянутой улыбкой и уехала в своей карете.
Вот так, всего за пару часов я из безработной гувернантки превратилась в опекуншу двух детей.
Мы втроем стояли у высокого каменного забора с калиткой, сделанной из витиевато сплетенных стальных прутьев. Виктор взял за руку маленькую сестренку и, не оглядываясь на меня, отправился в дом. Весенняя лужайка с еще не пробившейся травой хранила следы едва отступившей зимы. Деревья, свесив голые ветви, ловили редкие тусклые лучики солнца. Серые стены дома казались невероятно огромными, а большая входная дверь, выкрашенная темным лаком, словно проглотила две детские фигурки. Я поспешила следом.
Просторное фойе было темным и пустым. Мраморный пол начищенным до блеска, а широкая лестница, ведущая наверх, грандиозной. Было ощущение, что архитектор делал не лестницу в доме, а наоборот, построил здание вокруг нее. Она стала изюминкой и главным украшением помещения.
