Я потерялась, Дикий (СИ) - Вишневская Виктория

— Там другое… — угрюмо отвечает. — Я не могу сказать.

— Так, хорошо, — решаю пропустить этот вопрос. Личное, понимаю. — Дальше давай. Убежала ты из дома. Чего не вернулась, когда дождь пошёл?

— Я не местная, — да подними ты на меня свой взгляд! Ещё раз глаза увидеть хочу. — Ушла, гуляла по городу, и потерялась.

Глава 3. Дикий

— А позвонить? — спрашиваю со скепсисом. Подозрительно это всё. Аферистка всё же?

— Телефон дома оставила.

— А родители чего не ищут?

— Я одна дома. Папа в командировке. Мы поругались по телефону, перед тем как я гулять пошла. Ключи с собой только взяла, из-за слёз не подумала, — да ты смотри. Отвечает всё так уверенно, с какой-то обидой в голосе. И мимолётным страхом. Меня боится что ли?

Сидит и до сих пор дрожит. Сжимает ладошками пластиковый стаканчик и греется. И не смотрит на меня. Может, лжёт?

Лжецы всегда так делают.

Схема здесь какая-то. Зуб даю.

— Мама? — выгибаю вопросительно бровь.

— Не здесь живёт, — всхлипывает.

Ну даёт. Она прямо пакет собрала. И на все вопросы — ответка есть.

– Как тебя зовут-то? — вдруг осеняет. Знакомы уже минут пятнадцать, а я так и не спросил.

— Простите, — и чего извиняется? — Не скажу. Меня мама учила с незнакомыми мужчинами не ходить. И не знакомиться.

— Чего ж тогда со мной пошла? — прищуриваюсь.

— Так вы меня… — смущённо отвечает. Пальцами сильнее стаканчик сжимает. — Сами потащили.

Что есть, то есть.

— Ладно, — у девчонки тараканы. Я не лезу. Мало ли что у неё там в семье?

— Чего в кафе не зашла, когда дождь начался? Да и подними ты взгляд уже, ну!

Хоть буду знать, что не с белым полотном говорю! Только губы синюшные выдают, где её рот. И тёмные ресницы — там её глаза.

Она вздрагивает и поднимает. Неуверенно, смущённо.

А я опять залипаю.

Какие же глазища… Писец. Я вроде не фетишист… Но в них бы смотрел постоянно.

Эй, ну ты чего отводишь опять? И краснеешь? Здоровый румянец на щеках — удивительно. Хоть лицо вижу. А то бледная, как простынь девственно-белая.

— Я стеснялась, — вжимает шею в плед. — У меня денег с собой нет.

Капе-е-ец. Клиника.

— Чудной ребёнок, — удивляюсь.

— Я не ребёнок, — отзывается неловко. — Мне восемнадцать уже.

— Да ты гонишь! — бью по столу. Чуть не опрокидываю стаканчик с глинтвейном, но всё от шока отойти не могу! Не верю!

Прочищаю горло и оттягиваю ворот влажной майки.

— И чего делать собираешься?

Кажется, у нас проблемы. Девчонка не местная. Наверное, не знает где и живёт. Куда её везти-то?

— Не знаю… — поднимает стаканчик и касается синюшных губ пластика. Делает глоток и тут же отстраняет, высовывая кончик языка. Машет ладошкой и мычит, обжигаясь.

— Ну, растяпа, — рука дергается, чтобы схватить её за язык. Оттянуть, да подуть. Но я что, контуженный? Вроде нет. В спецназе проработал. Да, были случаи. По башке прилетало. Но я в здравом уме. — Не торопись. Я не спешу.

Уже не спешу.

— Простите… — опускает взгляд вниз, тут же забывая про язык. — Я вас отвлекла. Вы ведь к девушке спешили, наверное. А тут я… не нужно было мне помогать.

Да она издевается!

— Ты в курсе, что ливень до завтрашнего обеда прогнозируют?

— Да? — удивлённо взмахивает ресницами и растерянно поднимает на меня глаза. Всего секунда, и снова отводит стыдливо взгляд. Да что же с тобой такое, девочка? Будто смотреть боишься. — Я не знала… Т-тогда, дом пойду искать…

Вот. Мы уже к чему-то пришли.

Только вот…

— Ты хоть знаешь, с какой стороны пришла?

Поджимает губки. Розовеют уже. Хорошее что-то есть.

— Не уверена, — машет головой. — Я в Канаде живу. С мамой. К папе погостить приехала, на месяц. Перед тем как в университет поступать. Всю неделю дома сидела. У меня тут друзей нет.

Ого. Реально восемнадцать есть. Я, конечно, боюсь спрашивать, на КОГО она пойдёт с такой беспечностью. Немного тормознутостью. Застенчивостью. Да тут столько ещё черт можно перечислить…

И всё за двадцать минут нашего знакомства отметил.

— Так, а номер отца знаешь?

И снова отрицательный взмах головой.

Звездец.

— Матери?

— Н-нет…

А чего заикаться начала?

— Давай я тебя, что ли, в полицию отвезу, — прихожу к единственному решению. — Там уж помогут тебе дом найти.

— Не надо в полицию! — резко поднимает голову и выпячивает свои испуганные лазуриты.

Глава 4. Дикий

— Не надо в полицию! — резко поднимает голову и выпячивает свои испуганные лазуриты. И сейчас они такие чистые… Как небо, чёрт. А на нём — ни единого облачка.

И почему на полицию так реагирует?

— Оке-ей, — тяну, залипая. — И что же нам делать?

— Ну… — неуверенно кусает губку. Да что же творит, чертовка. — Вы можете поехать домой.

— То есть, ты предлагаешь мне оставить тебя вот так и спокойно поехать отдыхать?

Ирка заждалась. Телефон в штанах вибрирует — явно она звонит.

— Ага, — радостно кивает. Будто решает все проблемы. Ужас, какая наивная. — Сейчас согреюсь и пойду искать.

— Сомнительная у тебя история, — и всё же чувствую здесь подвох. — Отец бьет, что ли тебя?

Сразу напрягаюсь. Осматриваю её снова. Синяков не видно. На этой прозрачной, фарфоровой коже — увидел бы сразу.

— Нет-нет! — машет ладошками, пытаясь отпугнуть от меня те мысли, которые уже закрались в голову. — Он хороший, правда. Просто… Мы повздорили. По телефону. Ничего страшного. У него со связью там плохо… Поэтому он и не узнает, что со мной случилось, если я вовремя домой вернусь…

Раз с отцом всё в порядке, чего же ты расстроено голову склоняешь, девчонка?

— Так. Уточним. Ещё раз. Вообще не знаешь, откуда пришла? — переспрашиваю её.

— Неа… — шмыгает носом.

— Ты только не реви мне здесь, — предупреждаю её. Вот что-то, а детские слёзы — не моё. Ой, тьфу. Ей же восемнадцать есть, чего я туплю? — Найдём мы твой дом. Но в полицию съездить придётся.

— Не надо в полицию, пожалуйста, — упрашивает, а сама взгляд не поднимает. Раздражать начинает. — Папа потом отругает. А у нас и так с ним сейчас… Отношения натянутые.

Заметно.

— Так, ладно, — хватаю глинтвейн и делаю глоток. Раздумываю.

Взять её к себе что ли? На денёк-два там. Пока мои ребятки адрес её найдут по ключам. Или по камерам, где она там шастала. Судя по тому, что забрела далеко — и гуляла много где. Могла на камерах светануться. Так хоть район узнаем.

А вдруг…

Схема это??

Неужели аферистка???

Да ну, Дикий! Глянь в эти глаза! Не может быть!

Окей. Но не странно ли это? Что позову её к себе?

Она не пойдёт. Гостиницу, может, ей снять? Да как-то выглядит это… Не очень. Вдруг опять заблудится? Убежит, сказав, что ей неудобно.

Где мне её потом искать? Кинуть на произвол судьбы? Чтобы меня потом совесть замучила?

– Так, Белоснежка, — даю ей кличку. Цвет волос и бледная кожа позволяют. Вот губы эти, конечно… Мертвец, блин, ходячий. Но уже лучше.

Согревается.

— Меня это, — смущённо теребит стаканчик пальцами. — Вика зовут. Простите, что сразу не представилась.

О как.

— Вика, — повторяю. Красивое имя. Мне нравится. Победа. Победительница по жизни, блин. Столько проблем за день обрести — уметь надо. — Ежевика. Тебе подходит. Буду тебя ежевикой звать. Ты такая же чёрная.

— В маму пошла, — мне кажется, или она опять краснеет? Ужас. Как же это невинно и красиво смотрится.

Не, Дикий, к Ирке заскочить надо. Напряжение снять. Что-то я себя неважно чувствую. На малолеток заглядываюсь. И хоть восемнадцать ей есть — выглядит она ещё моложе.

— А Вас?… — опять поднимает запуганный взгляд.

— Ярослав, — представляю. — Но все зовут меня Дикий.

— Почему? — округляет свои губки, на которых заостряю внимание.

— А не помню уже, — морщусь. Сколько лет назад это уже было? И вспоминать лень. — В общем, не об этом. Что я тебе предлагаю, Ежевика. У меня друзья в полиции есть. Да и в других органах… В общем, везде.