Скажи, что простишь (СИ) - Дюжева Маргарита
— Бестолочь! Порежешься ведь! Там кругом осколки!
Надо же, какие мы заботливые. Просто куда деваться.
Он ставит меня на пол в гостиной и предвидя удар по лбу, тут же отклоняется назад, потом выдергивает у меня из рук оружие.
— Все! Стоп!
— Я прибью тебя Малов! Прибью! — хватаю его за грудки и начинаю трясти, — какого черта ты тогда ничего нормально не сказал?! Нахрена ты молчал! Почему поверил кому-то другому, а не мне?! Ты же испортил все! Сломал…
Вопли переходят во всхлипы. Просто разрывает от боли и обиды.
— Проваливай отсюда, — пытаюсь его оттолкнуть, но Егор притягивает ближе, прижимает к себе, блокируя любое сопротивление. Зарывается ладонью в мои волосы и надрывно шепчет:
— Лен, прости меня.
***
Я со всей дури кусаю его за плечо, пытаясь оттяпать кусок побольше.
— Твою ж…
Он отодвигает меня, но я умудряюсь еще раз укусить его за руку.
— Да что б тебя! Ленка!
— Хренка! — отвечают в рифму, — отпусти меня!
— Ни за что, — Малов силком разворачивает спиной и снова притягивает к себе, удерживая так, чтобы не могла больше укусить.
Ничего, у меня еще ноги есть. Пинаю его, отчаянно жалея, что нет каблуков. Так бы и воткнула стальную шпильку в его бестолковую ляшку!
Осознав, что, сдаваться я не собираюсь, Егор закидывает меня на диван, а сам сверху, не позволяя сдвинуться. Руки блокирует за головой, мои бедра сдавливает своими:
— Успокойся!
Я брыкаюсь, дергаюсь, пытаюсь засадить ему коленкой под зад, но сил не хватает.
Я уже запыхалась от этой бесперспективной войны, а бывший муж, кажется, был полон решимости взять меня измором.
— Отпусти! — воздух с сипом вырывается у меня из легких. Внутри пожар.
— Больше никогда, — звучит, как угроза.
Борьба постепенно сходит на нет. У меня больше нет сил, а Малов по-прежнему блокирует все мои взбрыки. Конь упертый!
Ладно, сдаюсь.
— Слезь, — устало киваю, и он нехотя подчиняется. Правда тут же сгребает меня в охапку, цепляется так, будто и правда боится, что исчезну.
Вот так и сидим. Он привалившись к спинке, я у него на руках. Из звуков только наше тяжелое дыхание, да грохот сердца в висках. Впрочем, у Егора дубасит не слабее, я чувствую надрывный гул под его ребрами.
— Все? Успокоилась? — хрипло спрашивает он, выдыхая мне в макушку.
Я давно уже не дергаюсь, обессиленно обмякнув в его руках, но противоречу из принципа:
— Нет.
— Хорошо, — перехватывает поудобнее, еще плотнее притягивая к себе.
— Не надо меня душить.
— Я не душу, я обнимаю.
— Обнимать тем более не надо.
— Надо, — убежденно кивает Егор.
— Смысл?
— Я соскучился.
— А я нет.
— Врешь.
— Уходи.
— Нет. Ты меня простишь?
— Нет.
Самый дурацкий диалог, который у меня когда-нибудь был. Мы говорим короткими рубленными фразами, отмеряем по одному слову, надломлено и не скрывая горечи.
Не знаю, как ему, а мне физически плохо. Я никак не могу осознать случившееся, не могу ни принять его, ни понять. В голове полный бедлам.
— Кто это сделал?
— Я не знаю, — Малов снова подбирается.
— Этот твой друг…он сможет выяснить?
— Он занимается частным сыском, так что это как раз его профиль. Надо просто немного подождать.
— Подожди, где-нибудь в другом месте, — без особой надежды предлагаю я.
— Нет. Только с тобой.
— Думаешь, это что-то изменит? Исправит?
— Я не знаю, — честно признается Егор, — просто не хочу тебя отпускать. Мы и так слишком долго были порознь.
Хочется спросить, по чьей вине, но прикусываю язык.
Я тоже не без греха. Порхала, как птица среди цветов, не замечая, как над нами сгущаются тучи. Не почувствовала, как разгорается пламя, не поняла, что это были не простые вспышки ревности, и вместо того, чтобы нормально поговорить и разобраться в чем дело, еще больше подливала масло в огонь неуместными шуточками и стебом. Надо было просто прижать его и выпытать в чем дело, тогда ничего бы этого не было.
— Сейчас уже поздно.
— Ничего не поздно, — убежденно произносит мой бывший муж.
— Предлагаешь забыть, как ты меня на всяких куриц менял, заедая обиду?
Он возмущённо сопит:
— Лен, они все…понимаешь…ни о чем. Ты правильно сказала, просто чтобы заесть обиду. Встречался с ними по несколько раз и все, не цеплял никто. Я все это время, как дурак вечерами на твои фотки пялился…
— Давай без пошлых подробностей.
— Я просто пытаюсь объяснить.
— И мне должно стать легче от твоих объяснений? Я должна умилиться, сложить лапки домиком и пустить восторженную слезу, типа, как хорошо, что все это время ты вспоминал обо мне?
— Да нет же! — он измученно запрокидывает голову на спинку дивана, — нет. Я лишь хочу донести, что никто из них ничего не значил для меня.
— Оу, — хмыкаю, — ну это совсем другое дело. Так бы сразу и сказал.
— Лен, — выдыхает устало, — ты меня не понимаешь…
— Почему же, Малов? Прекрасно понимаю. Ты хочешь, чтобы я обо всем забыла, потому что эти девки были просто заменителями, суррогатами, с которыми ты коротал время, пока зализывал душевные раны.
— Типа того, — сконфуженно трет бровь.
— Без проблем, забыли, — произношу с наигранной веселостью, — ты ведь тоже не в обиде, что я с Мироном встречалась? Конечно, не раз и не два, как ты со своими кралями, а пару месяцев, а точнее почти четыре. Даже пожили немного вместе…ладно хоть замуж за него не успела выскочить. Но, как говорится, кто-то количеством берет, а кто-то качеством. Здорово, да?
Ни фига не здорово. Стоило только заговорить про Мирона, и Егор превратился в каменную глыбу.
— Но ты не переживай. Он тоже ничего для меня не значил. Просто заменитель, подсластитель обиды, — я намеренно пытаюсь уколоть его побольнее. Мне хочется, чтобы Егор хотя бы отдаленно почувствовал то, что кипит у меня внутри.
С тихим рычанием он зарывается носом в мои волосы.
— Я хочу его убить.
— А я мечтаю насадить на кол каждую из твоих девок. И что будем с этим делать?
— Что делать? — угрюмо переспрашивает он, потом набирает полные легкие воздуха, выдыхает и сам отвечает на вопрос, — жить дальше. Мне все равно, кто у тебя был, и как долго. Ты моя, и я тебя больше никому не отдам. Я тебя люблю, а все остальное не имеет значения.
У меня екает с левой стороны грудной клетки.
— А раньше не любил, получается? Раз так легко поверил чужим проискам.
— Любил всегда, но только сейчас понял, что за любовь надо бороться до конца, — чувствую, как касается губами волос, — прости меня, Лен, за все. Я очень виноват перед тобой.
***
После его слов силы окончательно меня покидают. Я устало закрываю глаза:
— Не жди ответных признаний.
— Я не жду, — невесело усмехается он.
— Вот и молодец.
— Мне бы хватило обещания, что ты просто подумаешь о прощении.
— Никаких обещаний.
Хватит уже, обещали и клялись, когда женились, а фигли толку? Как два дурака, позволили каким-то сволочам вмешаться в нашу жизнь и развести по разным сторонам.
— Что мне сделать, чтобы ты поменяла свое решение?
Малов звучит так серьезно, что у меня щемит чуть ниже пупка:
— Что сделать? — глухо переспрашиваю у него, — найти того козла, или козу, по чьей вине все это случилось и переломать ноги.
— И тогда пойдешь со мной на свидание?
Я опешила:
— Свидание?
— Конечно. Мы же, считай, все заново с тобой начинаем.
— Ничего мы не начинаем! — возмущаюсь, а у самой так сладенько под коленями екает, что мурашки по коже.
— Начнем, — упрямится Егор, — я теперь от тебя не отстану.
— Да на фиг ты мне такой потрепанный сдался?
Грубовато, ну так и я не принцесса. Тем более обида еще не полностью трансформировалась в желание убивать виноватых, и по-прежнему кипит у меня в груди.
— Не потрепанный, а опытный, — невозмутимо произносит мой бывший муж, но я знаю, что мои слова его зацепили.
