Обратная сторона измены (СИ) - Багирова Александра
— Нет спасибо, — аппетита у меня нет. — Кофе можно.
Голова с утра тяжелая, а периодически перед глазами круги, словно только что на качелях каталась.
— Тогда кофе с тортиком. Попробуешь, я по новому рецепту пекла, — суетится, достает торт из холодильника, чашки.
— Не утруждайте себя, Елена Эдуардовна.
— У меня за вас с Денисом сердце болит. Вину свою чувствую. Ты к нам приходила, так помощи просила. А этот деспот на сторону твоего папаши встал. И чем и не угодил ваш союз? Ведь уже сколько лет вы вместе на тот момент были, — делает кофе и тяжело вздыхает.
— Это дела давно минувших дней. Сейчас уже ничего не вернуть.
— Зря ты так, Викуся. Если есть любовь, то все возможно, — ставит передо мной ароматный напиток и большой кусок торта, покрытый белой глазурью. — И доча у вас есть.
— У Дениса законный наследник скоро будет.
— Не глупи. Не его это ребенок! Материнское сердце не обманешь! — восклицает с запалом.
— Вы снова за свое. Не стоит.
— Знаешь, моя дорогая, какую мы трагедию пережили. Вот там уже действительно ничего не исправить, не вернуть, — при этих словах, лицо женщины мгновенно сереет. — Я думала, уже себя не соберу. Но как-то смогла, хотя болеть будет до конца жизни. Но смотреть, как на глазах мой сын, девушка, которая мне как дочь, вот так вот рушат свои жизни — это еще одна боль. Сколько можно! Викуся?! Сколько?! Я так хочу для вас счастья! — закрывает лицо руками и плачет.
— Елена Едуардовна, ну что вы! — резко вскакиваю со стула, хочу ее обнять. Но не дохожу, перед глазами все плывет, голова кругом, во рту сухость, тело слабеет. Хватаюсь за стол.
— Викуся, что с тобой? — с тревогой спрашивает мать Дениса.
А мне еще хуже становится, от догадки, которая в мозгу яркой вспышкой искрится. Иду к своей сумочке. Дрожащей рукой достаю телефон. Открываю приложение своего женского цикла… задержка две недели…
Глава 28
Не может быть! Я же таблетки пью. Первая мысль. И вторая более реальная. Я суматохе, в нервах я могла пропустить пару дней. У меня есть с этим проблема, что касается работы, помню всю до мельчайших подробностей. Но если надо пропить курс витаминов или каких-то препаратов, то я забываю регулярно по времени принимать. Не спасает даже напоминание в телефоне. Я его слышу. Отключаю. И если занята, говорю себе, что сейчас закончу и выпью, уж точно не забуду. Но обычно забываю.
— Викуся, у тебя все хорошо? — из кухни выглядывает мать Дениса.
— Да… да… тут по работе… небольшая проблема, — отвечаю сбивчиво.
Ребенок от Дениса. Второй ребенок от него. К такому я точно готова. И это сейчас, когда я решила порвать с ним все связи.
Имею ли я право лишать этого ребенка отца? Ведь Денис, если узнает, непременно захочет присутствовать в жизни малыша. Но как? Снова дядя?
Тем боле у него от Ольги родится ребенок. А моим детям снова крохи!
Закусываю губу. Сдерживаю подступившие слезы.
Мои дети заслуживают отца, а не «дядю». Им необходимо все самое лучшее. Но я не могу им дать отца. Больно. Как же дико больно.
Но об этом потом. Елене Эдуардовне точно не надо знать о моих подозрениях. Тем более. И еще может ничего не подтвердиться. Мало ли почему цикл сбился. А я даже этого не заметила. Слишком много событий, чтобы следить за женскими днями.
— Может Денис сможет помочь? — и тут она сына своего приплетает.
— Это моя работа, сама разберусь, — отвечаю резче, чем хотела.
Прохожу на кухню. Занимаю свое место. Аппетитный торт вызывает только тошноту, запах кофе раздражает. Скорее, просто психологически, но все равно, мутит меня сильно и хочется поскорее уйти и узнать правду.
— Жизнь тебя ожесточила, — женщина присаживается около меня, берет за руку. — С одной стороны хорошо, можешь за себя постоять, с другой, ты не хочешь замечать очевидного. Отказываешься от счастья.
— Я буду счастлива, Елена Эдуардовна. Просто не с вашим сыном. Наши дороги с ним давно разошлись, — голос мой звучит глухо.
— Послушай меня, Викусь. Знаю, что людям свойственно набивать шишки самим, но порой чужой опыт, если взять его на вооружение, поможет избежать этих самых шишек, — гладит меня по руке, и смотрит таким жалостливым взглядом.
— Не стоит, Елена Эдуардовна. Я к вам в обеденный перерыв забежала, времени мало. В другой раз, — пытаюсь улизнуть. Не до ее разговоров мне сейчас.
— Послушай, — говорит на удивление твердо.
— Хорошо, — киваю. Подавляя вздох. Она не успокоится. Надо просто молча выслушать и тогда уже улизнуть.
— Я в свое время упустила любовь всей своей жизни. Я за него не боролась. Была гордой, — достает платочек, вытирает глаза, которые вмиг увлажняются. — Беременной и гордой. Я любила так, что не представляла жизни без своего Степана. Он был моим светом. Моим воздухом. Я просыпалась и засыпала с мыслями о нем. Он был сыном очень богатых родителей, мой отец был лучшим другом его отца. Наша семья тоже всегда жила в достатке. Папа, царствие ему небесное, всегда шутил, что если бы мы сами не сошлись со Степой, то он бы организовал нам договорной брак. Наш союз был выгоден родителям. А мы просто любили и наслаждались этим чувством, — когда она рассказывает о событиях давно минувших дней, словно переносится в тот период, и я вижу перед собой не женщину в возрасте, а молодую красивую девчушку. Мне было восемнадцать, когда я забеременела. Это было счастье. Степа носил меня на руках и мечтал о нашей совместной жизни. А потом случилось горе. Мы поехали в дом отдыха на выходные в горы, а когда я вернулась домой, нашла своих родителей… нас ограбили, а их… — она долго молчит. Слова даются очень сложно. — Зарезали… Я смотрела не тела своих родителей, и не верила. Мне казалось, они сейчас встанут и пойдут. Я вызвала скорую. Ползала в ногах у врачей и умоляла вылечить моих мамочку и папочку. Я очень тяжело переносила тот период. Степа был рядом. Но я ушла в свое горе. Родители у меня были лучшие. Я ощущала их любовь, каждую минуту своей жизни. А потом ко мне пришел Ярик. Он был лучшим другом Степы. Он сказал, что больше не может молчать. И выдал, что у Степы другая. Я не поверила. Этого просто не могло быть. Но он не унимался, потащим меня домой к каким-то людям и там, через окно я увидела, как Степа обнимал другую девушку. Пока я убивалась от горя, он веселился и ни в чем себе не отказывал. Потом Ярик привел ко мне в дом ту девицу, которая рассказала про жаркие ночи со Степой. А я убитая горем, потерей родителей… я поверила… ожесточилась на весь мир. Степа оправдывался, говорил, что все это не правда. Но я его и слушать не хотела. Будучи беременной, под эффектом злых эмоций я назло ему вышла замуж за Ярика. Он предложил союз, чтобы отомстить. И я, безмозглая, не придумала ничего лучше, как согласиться. Уже в браке с Яриком я родила дочь, которую муж записал на свое имя. А Степа… Степы не стало еще до рождения дочери. Он отправился в горы. Он так любил горы, там переживал всегда самые трудные моменты жизни… но на этот раз горы оставили его у себя навсегда… Сошла лавина, которая забрала жизнь моего любимого.
Глава 29
Елена Эдуардовна замолкает. Взгляд отсутствующий, смотрит куда-то в прошлое, где, по всей видимости, осталось ее сердце.
Подхожу сзади, сжимаю ее плечи. Молчу. Чувствую, что слова в данном случае лишние. Они не помогут утешить, они не заберут боль.
— Время, Викочка, не лечит. Оно учит. Шаг за шагом помогает жить с болью, продолжать существовать, даже радоваться каким-то моментам. Но боль потери, агония сожалений, они навсегда остаются. Также как и извечные вопросы: если бы тогда… поступить иначе… предотвратить… Но «тогда» не существует. Мы все умные задним числом. А в настоящем продолжаем набивать шишки, совершать ошибки…
— Но сейчас вы нашли в себе силы уйти от мужа, — говорю хрипло. Слова женщины пропитаны тяжелой, живой энергией, слишком много в них пережитого.
