Кэй Мортинсен - Заманчивый мир

Она еще раз обняла деда на прощание. Тот позвонил, и на зов явилась служанка, которая покатила кресло старика к двери. В этот момент вернулся Манфредо. Эмили невольно тронуло то, как Манфредо отвесил ее деду почтительный поклон.

— Я тоже устала с дороги, — заявила она, оставшись наедине с герцогом.

Эмили надо было успокоиться и обдумать услышанное. Получалось, что Манфредо хотел жениться на ней по расчету. А что еще нужно богатому герцогу: два дворца, состояние ди Мафаи в придачу к собственному и пышущая здоровьем жена, способная произвести на свет кучу детишек.

— Пойду к себе и распакую чемоданы… А потом, может быть, поброжу по дому.

— Конечно-конечно. Дай знать, когда будешь готова, — быстро сказал Манфредо, — я помогу тебе освоиться.

— Спасибо, не стоит. Мне надо побыть одной.

— Боже мой! Тебе вовсе не обязательно избегать меня, когда мы наедине.

— Не подходи ко мне! — вспылила Эмили. — Ты обманул меня! Ты не сказал, что Карла Фредерика тоже была ди Мафаи! Что ты — наследник моего деда! Почему, Манфредо? За что ты так со мной?

Он изумленно смотрел на Эмили, онемев от ее гневного выпада.

— Что, ответить нечего?! Как же так?! Ты самый разговорчивый из всех знакомых мне мужчин! У тебя небось душа ушла в пятки, когда ты обнаружил, что у моей матери осталась дочь…

— Если ты точно вспомнишь, — терпеливо ответил Манфредо, — я был рад этому.

Она недовольно сдвинула брови. А ведь действительно он выглядел счастливым в их встречу у Томаса Робинсона.

— А не сказал я, потому что тогда тебе бы стало неловко лишать меня такого состояния. Я боялся спугнуть тебя. Боялся, что ты не захочешь увидеться с Эдоардо и сердце старика будет разбито…

— Но ты мог бы поставить меня в известность уже позже, когда я была готова с ним познакомиться.

— Мне казалось, мы были заняты другими делами. — Манфредо грустно улыбнулся. — Например, любовью…

— С меня хватит! Я иду к себе в комнату! Не надо, не провожай меня. Для этого есть прислуга, не так ли?

Манфредо молча загородил собой дверь. Его взгляд внезапно потемнел от гнева, и Эмили стало казаться, будто он сейчас просверлит ее насквозь.

— Ты ко мне несправедлива.

— Может, это ты несправедлив ко мне? — парировала она. — А я ведь предупреждала: нельзя жениться скоропалительно, ничего друг о друге толком не зная.

— К чему ты клонишь?!

— К тому, что я не такая уж безобидная овечка, какой ты меня узнал…

— Тем лучше. Моя жена должна обладать теми же качествами, что и я. Характером, например…

— Неужели? Такая, чтоб презирала тебя, противилась каждому твоему решению, спорила до хрипоты?.. Ты зря думаешь, что раз мой папочка был викарием, то я выросла этакой бессловесной тихоней. У меня тоже есть чувства. Собственное мнение…

— А мне и не хочется порабощать твою волю, — возразил Манфредо. — И как только эта дурацкая мысль взбрела тебе в голову! Ты же мудрая женщина, Эмили…

— Знаешь, я как-то устала быть мудрой. Иногда мне хочется пустить все на самотек. Может, я захочу растратить состояние? — зловеще предположила она. — Мало ли что взбредет мне в голову?

— Только не это, — уверенно ответил Манфредо. — Ты достаточно умна и расчетлива, к тому же тебе не позволит воспитание. Я люблю в тебе эти качества, именно за них я тебя и уважаю.

Он был прав, как обычно. Надеясь найти покорную жену, он сделал правильный выбор. Но стараниями какого-то злобного дьявола Эмили так и подмывало дразнить и пугать его страшными предположениями.

— Однако чересчур строгое воспитание может повлиять на меня совершенно непредсказуемо. Годы нищенского существования приучили меня отказывать себе во всем. Но теперь, когда у меня столько денег, я могу швырять их направо и налево! Мне начинают нравиться хорошая одежда, деликатесы, личные парикмахеры, дорогие автомобили. А ночные клубы?! А игорные дома?!! Да я спущу в них кучу денег! Какой толк от наследства, если нельзя жить в свое удовольствие?

Наступила долгая тишина. Эмили поняла, что явно перегнула палку, упомянув бесконтрольное разбазаривание денег в казино.

— А куда подевались твои благородные намерения жертвовать тысячи тысяч на инвалидов и сирот?

Эмили стало плохо. Час назад они были помолвлены и готовились к свадьбе. В считанные минуты она превратилась в праздную транжирку, а их счастливое будущее разлетелось миллионом жалких осколков.

— Я вправе тратить деньги по своему усмотрению, — отчеканила она. Ее взгляд был тверд и резал как нож.

— Все ясно, ты просто устала, — отмахнулся Манфредо. — Иди поспи, а то ты что-то бледненькая. Поговорим, когда отдохнешь. И заруби себе на носу: только я знаю все тонкости ваших, ди Мафаи, дел. Так что не переоценивай свои возможности, а доверься мне, и все будет хорошо.

Эмили рассмеялась ему в лицо.

— Довериться тебе?!! Да я не доверю тебе купить мне мороженое!

— Но тебе придется! — рявкнул Манфредо, хватая ее за руки. — Если ты этого не сделаешь…

— Будешь угрожать, я вышвырну тебя из моего дома в два счета, — ледяным тоном заявила она.

На этот раз побледнел Манфредо.

— Да ты не так поняла!

— Неужели? — Эмили была готова разрыдаться. Она любила его, хотела выйти замуж. Но что теперь? Они не могут поделить какие-то жалкие бумажки! — Дай пройти или я закричу! — прошипела она, пытаясь высвободить посиневшие запястья.

— Эмили!!!

Раздражение соскользнуло с его красивого лица, уступив место неподдельной тоске. Манфредо поймал руками ее пылающее лицо и впился губами в полураскрытый рот.

Эмили пыталась сопротивляться и даже оттолкнула его на мгновение, но только для того, чтобы дать Манфредо возможность прижаться еще ближе. Через минуту его сильные руки уже обвивали ее стан, а она, словно растаяв от любви, безвольно покоилась в крепких объятиях Манфредо.

9

Не выпуская ее из объятий, Манфредо поспешил запереться, просунув ножку стула в бронзовую ручку дубовой двери. Эмили еле слышно молила его остановиться, но это было выше его сил. Он хотел ласкать мягкие изгибы ее тела, целовать трепещущие губы, бесконечно долго любить ее…

Спустя минуту она уже не была так строптива. Ее податливое тело напряглось в ожидании более смелых ласк, и Манфредо в мгновение ока буквально сорвал с нее платье.

Эмили запрокинула голову и протяжно застонала. Его восхищенному взору открылась тонкая изящная шея и манящие полукружия груди. Он склонился и жадно приник ртом к этой разгоряченной плоти, лаская и дразня изгибы шеи, мочки ушей, спускаясь все ниже и ниже, пока его губы не нащупали маленькие твердые бугорки возбужденных сосков.