Аира - Я знаю - ты врёшь!

Студентов, желающих учить французский было совсем немного и почти все они, как оказалось, вполне адекватны (Бахвальский не в счет), потому первые две пары прошли довольно спокойно. Я немного расслабилась, забылась. А потом обеденный перерыв...

Позвонил Хлебушек. Уточнил номер кабинета и сказал, что задержится, да и вообще приедет, скорее всего, к концу обеда. Не знаю почему - расстроилась жутко. Наверно потому, что покидать кабинет я не собиралась, а трястись в одиночестве не совсем то, о чем я мечтала, тем не менее именно этим мне, по-видимому, и предстояло заняться. Хотя я нашла выход дабы отвлечься - позвонила тете Вере, а потом и бабушке.

Первый шок у меня случился в середине обеденного перерыва - как раз когда я вещала бабушке о том что переехала, в кабинет, который я по глупости забыла запереть, ввалился Влад, при чем не один, а со своими дружками, что на тот момент мне показалось не так уж и плохо - я с чего-то решила, что в присутствии других людей этот... нехороший недочеловек приставать ко мне не станет... ну или по крайней мере, не так нагло и вызывающе. Так нет! Этот... говнюк! да говнюк, обозвал меня девочкой собачкой и женщиной легкого поведения, а после предложил закончить начатое. При чем все это было озвучено так нагло, словно мы были посреди дикого леса и никто никогда не услышал бы моих криков, вздумай я звать на помощь. К сожалению, вероятнее всего он был прав. Кабинет мой находился на отшибе цивилизации и в обеденный перерыв здесь практически никогда никого не было, а учитывая мой предыдущий неудачный опыт с глухим писком вместо крика, ему и вовсе было нечего бояться.

Да, я умоляла оставить меня в покое. Сейчас мне было стыдно за это, но когда Бахвальский начал приближаться, уверяя, что нам никто не помешает, у меня случилась хныкающая истерика вкупе с каким-то умоляющим шепотом. Единственное на что меня хватило - вялое отступление вдоль рядов парт... да и что толку? Убежать я все равно не могла - дружки Бахвальского стояли у двери, кривя губы в ехидных ухмылках.

Влад приближался. От страха у меня вдруг закружилась голова, в глазах потемнело, а к горлу подступила тошнота. И я, кажется, собралась падать в обморок, но этот урод так больно схватил меня за руку, что я в миг очнулась, вспомнив, что сопротивляться мне никто не запрещал. Тут же со всей силы ударила Бахвальского томиком русско-французского словаря, случайно подвернувшегося мне под руку. Томик был небольшой и довольно тощенький, но я умудрилась попасть Владу по лицу, да еще острым углом... И этим я только больше разозлила его. Парень дернул меня к себе за руку, которую так и не отпустил, и я решила, что вот теперь мне точно конец... как дверь протяжненько скрипнула, заставив обернуться не только замерших у дверей конвоиров, но и Бахвальского.

Боже, я второй раз в жизни так радовалась появлению Королькова. С этого дня буду считать его своим ангелом-хранителем или, по крайней мере, лучшим другом.

Я поёрзала на сиденье и, наконец оторвав взгляд от мельтешащих за окном домов, виновато посмотрела на хмурого водителя. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять - парень злится. Было отчего. Нижняя губа рассечена, скула под правым глазом покраснела и распухла, позже там наверняка будет безобразный фингал... огромный, а сколько у него еще этих синяков под одеждой... и костяшки ободраны.

- Может всё таки в больницу сначала? - несмело предложила я. Надо признаться, уже не первый раз, поэтому реакция парня была предсказуемой - он набрал в легкие воздух, словно собирался сказать что-то резкое, но вместо этого медленно выдохнул носом и сердито промолчал. Я просто надеялась, что он передумает - по крайней мере, лицо обработать было бы совсем не лишним.

- Да ничего с ним не случилось. Подумаешь, физиономию смазливую немножко подпортили, - съехидничал Корольков. Он развалился на заднем сиденье и казался вполне довольным жизнью, хотя выглядел немногим лучше моего соседа. Стыдно признаться, Хлебушек мне было гораздо жальче. - Зато на мужика стал похож, а то прям цаца какая-то.

Глеб вновь промолчал, лишь кинул в зеркало заднего вида раздраженный взгляд, адресованный Тиму, и вновь уставился на дорогу. Кажется, Тим ему не понравился. А вот сам Глебушка Королькову как раз наоборот... Что было весьма странно, учитывая какой Корольков гомофоб.

Вздохнув, я вернулась к созерцанию мелькающего за окном пейзажа, мысленно вновь и вновь мусоля недавние события.

Вот как Корольков появился в дверном проеме я видела, а как в кабинете очутился Глеб не заметила. Но он оказался возле меня гораздо быстрее Тимофея, потому что тому пришлось разбираться с одним из дружков Бахвальского - амбалом метра под два ростом. Второго конвоира кто-то из моих спасителей попросту отшвырнул вглубь кабинета и он завалился на пол между преподавательским столом и стеной, на которой висела доска. Вскочил, правда, почти сразу и бросился на Глеба, который уже сцепился с Бахвальским - посчитал видно, что амбалу помощь не нужна.

А я стояла как дура. Ноги словно в старенький обшарпанный линолеум вросли, а руки тяжелые стали - умом понимаю, надо помочь как-нибудь, ну, долбануть чем-нибудь по голове Бахвальского или второго, а руки не двигаются совсем... Минут пять соляным столбом стояла, прежде чем мне пришло в голову охранника позвать - обитал он, правда, далеко, на центральном входе, но я неожиданно быстро за ним сбегала.

А потом какой-то бред начался. У кабинета толпа образовалась: студенты, куда без них, преподаватели, даже ректор прискакал, наверно его охранник вызвал. И вот тут-то перед лицом общественности и оказалось, что это мы во всем виноваты. Ну, то есть я, Корольков и Хлебушек... напали на беззащитных студентов (здесь все дружно посмотрели на амбала, честное слово) и жестоко избили их (не ожидала, но Бахвальский выглядел гораздо хуже Глеба, словно, да - его действительно жестоко избивали). В общем, мы аморальные и работать в храме науки не можем, так что нас с Корольковым уволили одним днем, спасибо полицию не вызвали - скорей всего, Евгений Палыч опасался, что полиция докопается, что у племянничка его у самого рыльце в пушку.

И не знаю, как Корольков, а я счастлива. У меня словно камень огромный с плеч свалился. Теперь, конечно, надо работу срочно искать, но... пусть лучше так, чем еще раз с Владом столкнуться.

Я вновь вздохнула и посмотрела на Глеба. Он сосредоточенно заруливал во двор серой многоэтажки, где жил Тимофей. Интересно, долго он на меня дуться будет?

- Вот я и на месте, - прервал молчание Корольков, взявшись за ручку дверцы.

- Спасибо, Тима. Снова ты меня спас, - попыталась я улыбнуться, но почувствовала, что щеки краснеют.