Диана Вишневская - Цыпленок на полотенце

— Долго вы дружили?

— Три месяца.

— И за это время умудрились ни разу не поцеловаться?

— Ага. Я всё ждала, когда он меня поцелует. А он так и не сделал этого.

— Наверное, не решился.

— Да, сейчас я понимаю, что не решился. А тогда не понимала. Думала, он просто не хочет.

— Что же ты его сама не поцеловала?

— Это мне даже в голову не приходило, — Аня смеется. — Я была убеждена, что инициативу всегда и во всем должен проявлять мужчина. К тому же, с моей тогдашней самооценкой… Говорю же, я думала, что он просто не хочет ко мне прикасаться.

— И когда же ты поцеловалась в первый раз?

— В восемнадцать лет, в начале второго курса.

— Расскажешь?

— Ага. Я пришла с подружкой — Анжела ее звали — на дискотеку. Вышла из зала покурить, возвращаюсь — Анжелки нет. Я ее пошла искать по всему залу. Пока искала, увидела очень симпатичного парня и залюбовалась им. Он, наверное, почувствовал мой взгляд, обернулся. Сначала я испугалась — я такая некрасивая, а вдруг он почувствует отвращение? Хотела отвернуться, — раньше всегда отворачивалась. А в этот раз подумала — чего мне бояться, все равно вижу его в первый и последний раз в жизни, буду делать то, что хочу! — и внаглую продолжила смотреть ему в глаза. Смотрела секунд 10 или 15, просто потому, что он мне нравился, и мне было приятно на него смотреть. Потом все-таки испугалась, отвернулась. Прошла еще шагов пять и наткнулась на Анжелку — был быстрый танец, какой-то парень пригласил ее в свой круг, потому она и переместилась. Я присоединилась к кругу. А потом начался медленный танец и тот, на которого я перед этим смотрела, вдруг подошел и пригласил меня. После этого позвал в свой круг, потом приглашал на все медленные танцы. А после дискотеки предложил покурить вместе на общежитской кухне. Вот там всё и произошло.

— Что произошло? Секс на столе?

— Да ты с ума сошел, какой секс! Поцеловал он меня на кухне.

— А как же секс?

— Издеваешься?

— Издеваюсь. К сексу ты в то время была ещё не готова, понимаю.

— Нет, он продолжает издеваться! Я тебя сейчас побью.

— Ой, не надо меня бить! — Костя смеется. — Да всё я понимаю. Давай, рассказывай дальше.

— Дальше… — Аня задумывается. — Ты знаешь, главным событием того вечера для меня был даже не первый в жизни поцелуй. Главное, я обнаружила, что на мужчин очень сильно действует взгляд в глаза. Даже если смотреть без всякого выражения — просто с любопытством…

— Муж, дом, дети, — говорила мама Ане, приехавшей на летние каникулы перед вторым курсом. — Это должно быть для тебя самым главным в жизни.

— Да, да, — кивала Аня с невинным видом. — Разумеется. Обязательно.

«Муж, дом, дети, — мысленно повторяла Аня. — Главные женские ценности. Разумеется».

— Мужчины должны добиваться тебя, дарить цветы, признаваться в любви, — учила мама. — А ты веди себя так, будто тебе всё равно. Будь королевой, равнодушной и неприступной. Я всегда так делала. И все подружки мне завидовали! Мужчина осыпает меня цветами и комплиментами, а я не обращаю внимания. И ты должна делать так же.

«С чего это я должна делать так же?»

— Я никогда в жизни не влюблялась, — рассказывала мама. — Некоторые мне нравились, да. Но чтобы такая любовь, как в кино показывают, — ни разу. Ты такая же, как я, у тебя будет так же.

«Да? Мама, ты уверена?»

— Будь настоящей женщиной! — требовала мама. — Никогда ни за кем не бегай! Не унижайся! Пусть они за тобой бегают! Будь Женщиной с большой буквы!

«Никогда ни за кем не бегать? Хм… Никогда и ни за кем… Ну, это мы еще посмотрим».

Но пока не время об этом думать. Сейчас нужно выдержать летние каникулы, постараться с наименьшими последствиями перенести скандалы, которые случаются почти ежедневно, дожить до сентября. Ничего не чувствовать, ни о чем серьезном не думать, перейти в состояние кокона — так легче. Сначала — выдержать лето. Со всем остальным Аня разберется потом. Позже, позже…

18 лет, осень второго курса. Пора.

Быть настоящей женщиной, Женщиной с большой буквы… Аня прислушивается к своим тайным желаниям. Хочет ли она быть королевой, принцессой, объектом поклонения и восхищения? Хочет ли, чтоб ее считали холодной, прекрасной, неприступной и совершали подвиги, чтоб добиться ее руки? Хочет красивых слов и изысканных комплиментов?

Аня прислушивается — и не находит в себе никакого отклика. Ищет, изо всех сил ищет — но ведь должны же быть в ней такие желания, должны, они у всех женщин есть, и у нее должны быть! — ищет — и не находит.

Нет, мальчики ей очень нужны, очень, более того, они совершенно необходимы. Но, кажется, совсем не для тех целей, что нормальным девушкам.

Зачем Ане все эти серенады под луной, посвященные ей стихи и прочие миллионы алых роз? Скучно ведь, какая-то дурацкая потеря времени на полную ерунду, стоишь и пялишься в окно, благосклонно киваешь, изображаешь улыбку, и абсолютно непонятно, на фига это нужно…

«Чего же я хочу?! Чего я хочу на самом деле, кто живет внутри меня?!»

Аня прислушивается к себе и не верит тому, что слышит. Этого не может быть! Просто не может!

И всё же это факт — в ней живет и требует выхода совершенно мужское стремление. «Хочу быть вожаком стаи. И, как вожаку принадлежат все самки, хочу, чтобы мне принадлежали все мальчики».

Но ведь это же безнравственно, это недостойно девушки! Надо хотеть семьи, домашнего очага. Быть верной и послушной, кроткой и терпеливой — как в фильмах, воспевающих прекрасных жен и матерей. Например, надо ждать мужа годами из военных походов или геологических экспедиций, или уж неизвестно откуда. А по утрам нужно обязательно выходить на опушку леса и смотреть на горизонт светлыми чистыми глазами. И так — из недели в неделю, из месяца в месяц, а то и из года в год…