Хизер Уильямс - Прощай, одиночество!

— Я хотел бы думать, что мы можем быть друзьями, — произнес он наконец. — Хорошо, что ты смогла мне рассказать.

— Друзьями?

Дурак! Они же были любовниками, и оба не могли забыть об этом. Они способны быть друг для друга кем угодно, но только не друзьями.

— Людьми, которые доверяют друг другу…

— Ты так думаешь?

Он не знал. Не так уж он и умен. Единственное Тэннер понимал хорошо: он должен обнять ее на прощание, прижать к себе.

Бежать. Надо бежать. Так думала Милейн, но, когда Тэннер обнял ее, она его не оттолкнула. Вместо этого поднялась на цыпочки и обняла его за шею, подставляя ему губы.

Едва их губы соединились, как она перестала дрожать. Зная, что это опасно, что это наваждение, что это выглядит как обещание, она еще крепче прижалась к нему. И он прижался к ней.

Они оба брали и дарили. Молча. Чтобы не было искушения что-то объяснять.

8

Пошел снег, когда Берт собрался в Бишоп, но он заверил Милейн, что вернется в мгновение ока и она даже не заметит его отсутствия. Милейн знала, что он не подведет. Но все же, когда Эмбер буквально вывалилась ей на руки из кабины самолета, она почувствовала облегчение. Девочка была вне себя от восхищения.

Домой они ехали уже в снегопад, который привел Эмбер в не меньший восторг, чем маленький самолет Берта. Погуляв около часа по бывшему дому Андерсонов, она наконец добралась до своей комнаты.

— Вот здорово! — воскликнула Эмбер, уперев руки в бока и не сводя глаз с фотографии над кроватью. — Я отсюда никуда не уеду.

Милейн ничего не сказала.

На другое утро она взяла девочку с собой, опасаясь в душе, что Эмбер скоро наскучит больница, но та решила поработать ее секретаршей. Она сообщала Милейн о каждом новом пациенте и заботилась о нем как полагается, даже держала за руку того, кто боялся. Милейн спросила ее об Энди, и она сказала, что ее приятель тоже очень хотел поехать с ней.

— Я скучаю по нему, но все же лучше, когда только ты и я.

— И я так думаю, моя маленькая.

Тем не менее она позвонила Карол и Берту и пригласила их на обед. Они решили все вместе посмотреть фотографии оленей, которые сделал Берт.

— Мне бы очень хотелось познакомиться с твоей подружкой, но Берт уже пригласил Тэннера на кружку пива. Может быть…

Не раздумывая Милейн включила и его в список гостей. Она не виделась с ним и не разговаривала после поцелуя на стоянке, а в присутствии Эдмондсов и Эмбер ей наверняка будет легче преодолеть смущение. В любом случае надо уловить минуту и сказать ему, что такое больше не должно повториться.

Целуя Тэннера, она испытала столь противоречивые чувства, что так и не смогла в них разобраться.

Тэннер не особенно задумывался над тем, какой будет его встреча с девочкой. Его гораздо больше привлекала возможность повидаться с Милейн.

В доме вкусно пахло едой и еще лавандой.

Лавандой?

Когда же длинноногая и длиннорукая девочка с распущенными по плечам светлыми волосами и застенчивой улыбкой протянула ему руку, он понял, что запах исходит от нее. Но он не сказал ей, что душиться лучше поменьше.

— А я знаю, кто вы, — заявила Эмбер, разглядывая его из-под ресниц, которые, несомненно, приводили в восторг мальчишек. — Милейн сказала, что вы заботитесь о лыжниках. Вы правда взрываете горы динамитом?

— Приходится. Но это только часть моей работы.

— Знаю, — понимающе кивнула Эмбер. — Вы ищете потерявшихся людей, сообщаете им о лавинах… А у вас есть собака?

Покоренный наивным восторгом Девочки, Тэннер уселся на кушетку и стал серьезно отвечать на вопросы. Когда Милейн принесла ему пиво, он посмотрел на нее поверх головки Эмбер, однако не прервал беседы с девочкой. Он мало имел дела с детьми, но понимал, как важно для нее его внимание. С Милейн они могут поговорить и потом… Если найдут о чем.

После обеда Милейн принесла фотографии, которые они сделали с Бертом, и стала рассказывать, что они испытали тогда.

— Я не верила собственным глазам! Столько оленей за раз я никогда не видела. — Она подала Тэннеру две фотографии. — Смотри, какие большие. И сильные.

Тэннер поддакнул. Он тоже хотел бы быть с ними и видеть оленей своими глазами.

— Как только увижу оленя, так сразу вспоминаю Бемби. Мне было лет семь-восемь. Мама повела меня и соседских детей в кино. Я слышал, как она плакала, когда умерла олениха, и сказал себе, что плакать не буду. Но все же заплакал. Пришлось уйти из зала.

Улыбка Милейн была достойной платой за этот маленький детский секрет. Его мучило, что у нее не было в детстве ничего подобного. Чтобы позабавить ее и, может быть, себя тоже, он рассказал о своей единственной попытке поохотиться. Только он поднял на оленя ружье, как понял, что ни за что не выстрелит.

— Отец очень расстроился. С нами был его брат. Знаете, эти мужские разговоры и всякие охотничьи байки, а тут я не хочу стрелять. К счастью, отец был отходчив.

Улыбаясь, Милейн придвинулась ближе.

— Бемби виноват. Это он помешал тебе выстрелить. А я рада.

Тэннер краешком глаза наблюдал за девочкой. Наверняка Эмбер не осознавала всей сложности их отношений, но по тому, как она напряглась, стало ясно, что это от нее не укрылось. Надо было бы пойти малышке навстречу и отнестись к Милейн просто как к хозяйке дома, но он не мог.

Карол выбрала пару фотографий, которые решила увеличить, и спросила Эмбер, какая ей больше нравится.

— Ты могла бы повесить ее здесь или дома.

— Здесь, — заявила Эмбер. — Мне больше нравится олененок.

— И мне, — сказала Карол, а потом вдруг сообщила девочке, что у нее будет малыш.

Наверное, с минуту Эмбер молча смотрела на ее живот.

— Вы его чувствуете? — спросила она.

— Нет еще.

Тэннер посмотрел на Милейн и понял по ее лицу, что она тоже мечтает о ребенке, о своем ребенке.

Потрясенный открытием, он постарался сосредоточиться на вопросах Эмбер. Хочет Милейн ребенка или нет — это не его дело. И все же он был поражен, когда понял, что не прочь выступить в роли отца этого ребенка.

Эмбер, как бы Милейн ее ни любила, все-таки не была ее дочерью.

И все же нельзя было не заметить, насколько крепка их привязанность друг к другу. Тэннер чувствовал, какая мощная волна любви идет от Милейн к девочке. Им было хорошо и приятно вместе. Пару раз Милейн попросила Эмбер говорить потише, и, хотя девочка вздернула носик, она все же послушалась, как это сделала бы любая другая девочка, любящая свою мать.

Около девяти Карол и Эмбер начали клевать носами, и Берт предложил расходиться. Тэннер помог Карол встать и с полной серьезностью пожал руку Эмбер.