Лора Шефнер - Игра в супружество

Коленопреклоненный красавец вызвал у Виолы какое-то необычное, захватывающее дух ощущение. Она с трудом сдержалась, чтобы не протянуть руку и не погладить его по темным волосам.

— Одумайся, Грей. Нужно, чтобы у меня все было в порядке. Какая же я буду тебе жена, если окажусь на костылях?

— Тогда я стану ухаживать за тобой. Разве не этим должны заниматься примерные мужья? Виола стиснула зубы. Ну хорошо, Грей Джонсон, если тебе угодно…

Однако ее решимости хватило секунд на шестьдесят. Как только она двинулась вперед на своих лыжах, тут же возникло чувство, что земля уходит у нее из-под ног.

— Ой, Грей, я… Он подхватил ее под мышки и прижал к груди.

— Помедленнее, и у тебя все получится. Осталось всего несколько метров до подъемника.

— Это еще что такое? — с тревогой спросила Виола.

— Да вот он. Когда подойдет твоя очередь, вон та девушка в красном комбинезоне проденет висящий на стропах диск тебе между ног. Ты усядешься на нем поудобнее, положишь палки поперек коленей и будешь держаться за стропы, пока не доедешь до начала спуска. Там спрыгнешь, Я буду следовать за тобой.

Виола не сводила глаз с хитроумного приспособления. Люди поднимались на гору с беспечной легкостью. Когда подошел ее черед, она обхватила себя руками за плечи, чтобы унять дрожь. Служащая поймала стропы и просунула диск между ног Виолы. Он с успокаивающей солидностью лег под ее ягодицы. Виола откинулась назад… и в следующее мгновение уже барахталась в снегу, лежа на спине, а над ней стоял Грей и глядел на нее с искренним сочувствием.

— Не старайся взвалить весь свой вес на сиденье, Виола. Держись за стропы. Диск предназначен только для того, чтобы помогать удерживать равновесие.

— Ты мог бы сказать мне это раньше, — проворчала она, когда Грей поставил ее на ноги.

Какой-то ребенок лет пяти или чуть старше проехал мимо них вверх по горе и помахал им рукой.

Виоле потребовались еще три попытки, чтобы справиться с подъемником и одолеть гору. Она бросила стропы и мешком свалилась в снег.

— Похоже, ты действительно не шутила, когда говорила, что ничего не смыслишь в горных лыжах, — улыбнулся Грей.

— Я никогда не шучу на такие опасные темы. И вообще я оставила свое чувство юмора где-то у подножия этой горы. — Виола смерила взглядом склон. — О Господи…

— Что такое?

— Как же далеко до низа! Грей только ухмыльнулся.

— Ну что ты, Виола. На этой горе вообще нет приличного спуска. — Желая помочь, он обнял ее, приподнял и поставил в стартовую позицию. — Теперь запомни одну простую вещь: держи лыжи параллельно, пока будешь катиться вниз.

— Я не смогу, Грей! — Она едва дышала от страха и одновременно от возбуждения, в которое ее привело объятие Грея.

— Прекрасно сможешь. Я поеду перед тобой. Не спускай с меня глаз. Вот и все. Сначала одна нога, потом другая. Левая, правая, левая…

Она упала только четыре раза. Ощущение было бы довольно унизительным, если бы не терпеливость Грея и не то божественное чувство, которое она испытывала каждый раз, когда он извлекал ее из сугроба, отряхивал от снега и приободрял, прижимая к себе. Когда они добрались до конца спуска, на ее ресницах наросли целые сосульки, а глаза сияли триумфом победы.

— Ну что, еще раз? — подзадорил Грей. Не желая разочаровывать его, Виола кивнула.

Они еще несколько раз проделали путь вверх по склону и, прилагая массу стараний, скатывались вниз. Наконец Виоле удалось спуститься, ни разу не упав.

Чувствуя себя героиней, она затормозила у подножия склона, улыбаясь, как кролик, попавший на празднование Дня всех святых. Грей издал восторженный вопль и заключил ее в объятия. Неожиданно для самих себя они слились в горячем и одновременно ледяном поцелуе — теплые губы, ледяные носы и пламя, которое бушевало в их сердцах.

Ошеломленные силой магнетизма, внезапно осознанной обоими, они некоторое время стояли неподвижно, молча глядя друг на друга.

— Это надо отметить… — наконец произнес Грей, но голос его прозвучал как-то смятенно. С трудом придя в себя, Виола кивнула.

6

В камине ресторанчика «Охотничий домик» весело потрескивали дрова. Десятки людей в дорогих лыжных костюмах сидели на диванчиках и у маленьких столиков, разбросанных по комнате. Грей усадил Виолу в кресло поближе к огню и сам устроился рядом. Появилась официантка.

— Шампанское, — отрывисто бросил Грей, даже не удосужившись узнать, чего бы хотела его спутница. — Улитки и кальмары!

Виола с удивлением посмотрела на него. Однако Грей принял ее молчание за согласие. Когда официантка отошла, она сказала:

— Не следовало заказывать этого для меня. Вполне достаточно было бы чашки горячего шоколада.

— Когда первый раз встаешь на лыжи, это событие надо отмечать шампанским. — Но я никогда не ела улиток.

— Вот и попробуешь. Они здесь превосходные. А что, «Домашний рай» не поставляет подобные деликатесы?

— У нас пока не было таких привередливых клиентов. — Виола постаралась придать своему голосу невозмутимость.

Она не привыкла к такого рода роскошествам. Им с матерью приходилось отмечать праздники если не дома, то в дешевых ресторанчиках. Шампанское и улитки были им не по карману.

Первый бокал она выпила залпом. И тут же закашлялась, потому что у нее в груди разгорелся огонь. Грей протянул ей стакан воды.

— У тебя, похоже, мало опыта в обращении со спиртными напитками. — Казалось, ситуация его развлекала.

— Извини. — Она чувствовала, как краска стыда неудержимо заливает ее щеки.

— Расскажи мне о себе, Виола, — попросил Грей, глаза его излучали тепло.

— Особо рассказывать не о чем.

— А о своей семье.

— Вся наша семья — я и моя мама… Да, и теперь еще Уильям, мамин муж.

— А где же отец?

— Его давно нет.

Виоле вовсе не доставляло удовольствия посвящать Грея в то, что ее мать уже четвертый раз замужем и что отец бросил их, когда она была совсем маленькой. Ей сейчас очень хотелось предстать перед ним в самом выгодном свете, произвести впечатление сильной, уверенной в себе, благополучной особы…

— Мы много переезжали с места на место, когда я была ребенком. Мама часто меняла работу, стараясь сделать нашу жизнь лучше. Она замечательная женщина, Грей. Никогда не унывающая, смелая, веселая…

— Похожа на кого-то, кого я знаю? — Он испытующе посмотрел на свою собеседницу.

— Мне трудно судить… Но этими ее качествами я восхищаюсь. Моя мать для меня героиня и лучшая подруга.

— А теперь все-таки расскажи о себе.

— Что ты хочешь знать?