Воскрешенная нежность - Дэни Коллинз
С другой стороны, их брак неизбежен. У него не так много родственников, чтобы он позволил своему ребенку расти вдали от него. Кажется, Ориэль тоже настроена на полноценную семью. Значит, они, по крайней мере, будут жить вместе. Он хотел жениться, хотя это противоречило логике. Виза показала ему, что обручальное кольцо не гарантирует верность, однако он серьезно относился к клятвам и формальной стороне бракосочетания. Стабильность нужна не только ребенку, она также нужна ему. Хотелось думать, что законный брак скорее поможет укрепить доверие, чем свободные отношения. Но получится ли у них сохранить семью? Различия в их происхождении становились все очевиднее: Макс только что попросил снять фрак, который примерял на него, чтобы подогнать по фигуре.
Пока шла подгонка, Виджея подстригли, подровняли форму бороды, сделали в первый раз в его жизни маникюр, хотя и обязали надеть перчатки. К рубашке он получил золотые запонки. Белый жилет был ниже приталенного жакета ровно на четверть дюйма, а лацканы соответствовали черным шелковым лампасам на брюках. Новые ботинки идеально сидели на ноге. Галстук сверкал снежной белизной. Виджей выглядел настолько великолепно, что даже не стал возражать против принудительного перевоплощения.
Его проводили в гостиную, где он смешался с толпой таких же черно-белых, похожих на пингвинов мужчин. Официанты разносили коктейли. Все чего-то ждали.
Арно представил Виджею присутствующих. Титулы и статус гостей не смущали его, но еще больше подчеркивали разницу в их с Ориэль происхождении. Они решат, где будут жить, но ему придется рассказать ей об отце. Как она это воспримет?
— Месье, — обратился к Арно дворецкий, — разрешите пригласить вас и гостей в холл. Члены семьи сейчас спустятся. Все подошли к парадной лестнице.
Мадам Эстель определенно любила торжественные выходы. Когда начали объявлять имена, вступило струнное трио. На верхней площадке появилась дама в вечернем туалете изумрудно-голубого цвета и торжественно поплыла вниз по лестнице. Внизу ее встретил мужчина и подвел к двери, где они должны были возглавить процессию к шатрам в саду.
Машины на подъездной аллее стояли плотной чередой, а гости ожидали своей очереди на красной дорожке уже почти час. Вместе с другими Виджей аплодировал спускавшимся по лестнице дамам в изысканных нарядах, наслаждавшимся произведенным эффектом.
— Мадемуазель Ориэль Кувье, — объявил распорядитель.
У Виджея замерло сердце: он уже видел ее в серебряном вечернем платье и не ожидал от себя такой реакции. У него перехватило дыхание, когда в лучах прожектора Ориэль появилась на лестнице. Она была невероятно красива. Убранные наверх волосы украшала тиара, сверкавшая на темных локонах. Бриллиантовые серьги в сочетании с ожерельем переливались на смуглой коже глубокого декольте. Длинные по локоть перчатки в тон платью отливали серебром, а на левом запястье красовался бриллиантовый браслет.
Виджей не предполагал, что Ориэль способна привлечь внимание одной лишь грацией движений, когда даже изумительный туалет отступил на второй план. Ее окружал мистический ореол. Ориэль спускалась вниз, словно не замечая восхищенных взглядов. Она слегка кивнула Виджею, приглашая его подойти. Ее откровенная сексуальность зажгла в нем огонь. Виджей подал ей руку, она одарила его улыбкой. Он был сам не свой от гордости, что ему выпала честь сопровождать такую потрясающую женщину.
Они заняли свое место в процессии, и в этот момент прозвучало имя хозяйки дома.
— Тридцатая годовщина считается жемчужной, — прошептала Ориэль.
Мадам появилась в платье, усыпанном зернистым жемчугом. Он тихо шуршал, когда она вышла в центр верхней площадки и остановилась, ожидая, когда стихнут аплодисменты.
Музыка сменилась, и она запела. Ее голос то взмывал, то падал, отражая малейшие оттенки эмоций, наполняя высокое пространство под куполом звуками глубокого чувства любви. Виджей не понимал слов, но его сердце сжималось от восторга. Эстель не сводила глаз с мужа, посвящая ему свою песню. Это было потрясающе.
После разрыва помолвки Виджей убедил себя в том, что любовь лишь уловка, помогающая продавать открытки и болливудские мюзиклы. Однако ему стало стыдно за свои мысли, когда он увидел Арно, идущего навстречу жене с горящими глазами. Для всех было очевидно, что эту пару объединяет высокое искреннее чувство.
Когда затих последний звук песни, Арно сказал:
— Ты мое сердце!
Он поцеловал жену, и все снова зааплодировали. Лицо Ориэль сияло любовью к родителям, но Виджей заметил оттенок зависти. Когда она взглянула на него, он прочел немой вопрос. Ей хотелось такой же любви, как у них. Он понял, что отныне должен быть честен с Ориэль. Чувство, обманутое в прошлом неверностью невесты и предательством отца, сделало его недоверчивым.
Он никому бы так легко не отдал свое сердце, но, когда Ориэль смотрела на него таким взглядом, он мог обещать ей весь мир.
Глава 7
— Позволь пригласить тебя на танец.
Вечер был полон романтики. Волшебный свет заливал шатры, аромат роз и жасмина наполнял воздух. Большой оркестр играл в промежутках между блюдами и тостами. Несколько произведений исполнили друзья и коллеги юбиляров. Ориэль произнесла трогательную речь в честь своих родителей, а Эстель вызвала слезы на глазах слушателей, спев еще одну песню. Гости аплодировали стоя.
Эстель и Арно открыли танцы, и Виджей протянул Ориэль руку в перчатке, приглашая составить ему пару. Своей сексуальностью он сводил ее с ума. И фрак здесь ни при чем — только сам Виджей. Его чувственный рот, полный соблазна взгляд полуприкрытых глаз, уверенная мужская повадка возбуждали ее. Если бы он не понравился родителям, она смогла бы возненавидеть его, держаться от него подальше. Но теперь она все больше поддавалась его харизме, как той ночью в Милане. Неужели она ничему не научилась? Ведь он разрушил ее жизнь!
— Танцуешь вальс? — Сердце дрогнуло, когда он протянул руку и помог ей подняться. Она, впрочем, не сомневалась, ведь умение вальсировать входило в огромный перечень его достоинств.
— В основном да, но не жди… такого. — Он взглянул на кузину Ориэль, которая вышла замуж за своего партнера по школе бальных танцев, и теперь они с легкой грацией кружились на площадке.
— Мы в семье все перфекционисты, — сказала Ориэль, подчиняясь его
