Светлана Бестужева-Лада - Госпожа генеральша

По счастливой для Анны Васильевны прихоти судьбы именно в этот момент Инне понадобилось посетить супруга с каким-то сверхважным делом. Она вошла в кабинет — и с ходу, что называется, «въехала» в ситуацию. И, в отличие от приятельницы, нужные слова нашла немедленно, причем говорила не те, которые приняты в обществе, а те, которые лучше всего знала.

Через несколько минут на генеральшу жалко было смотреть. Инна не пропустила ничего: ни безвкусной прически, ни «боевой раскраски», ни особенностей фигуры, ни вопиющего безвкусия туалета. Упомянула и о том, что «нечего жене какого-то писаришки строить из себя ее высокопревосходительство», и что таких генеральш, только помоложе и посвежее, у трех вокзалов тусуется немеряно и за сходную цену.

— И убирайся отсюда к чертовой матери! — закончила свой темпераментный монолог Инна. — Пока здесь хозяин мой супруг, никаких потаскух в этом кабинете не будет. Поняла, мочалка рваная?

«Мочалка» не стала дожидаться продолжения и выскочила за дверь, как побитая собака, старательно обходя Анну. А Инна, еще не утратив боевой задор, накинулась уже на приятельницу:

— Молчишь? Благородная? Тебя мордой в помои — а ты даже не утираешься? Эх, Анка, сколько лет тебя учу жить — ничего ты не усвоила. Интеллигенция… А ты, Эдик, тоже хорош: не мог эту бабу сразу из кабинета выставить. Эх вы, столичные жители! Как вы вообще до сих пор сохранились — ума не приложу. Ладно, Анка, успокойся, на тебе лица нет. Поезжай домой, отдохни. Правильно, Эдик?

— Конечно, Инночка, конечно, — с готовностью закивал Эдуард Аркадьевич. — Простите за эту дикую ситуацию, но я, право, растерялся… Как удачно, что Инна вовремя появилась…

Инна появилась действительно вовремя, только появление генеральши оказалось для Анны Васильевны сильным шоком. Выйдя из кабинета руководителя, она чувствовала себя облитой помоями с ног до головы. И еще — понявшей, наконец, чем провинциалки отличаются от коренных москвичек: короткая словесная дуэль в директорском кабинете оказалась для нее крайне поучительной, хотя практически бесполезной. Характер в таком возрасте менять сложно.

А когда выяснилось, что за считанные часы пикантная новость облетела уже все издательство, почувствовала себя так скверно, что коллегам пришлось вызывать для нее «Скорую». Инна уже уехала, но Анна Васильевна не сомневалась, что супруге директора все будет известно сегодня же вечером.

Неделю после этого Анна Васильевна провела на больничном листе. За это время Владимир Николаевич позвонил только один раз и пообещал обязательно приехать. И приехал… накануне того дня, когда Анне Васильевне надо было выходить на работу.

— Анечка, мне самому неприятно, что так получилось. Но пойми и ты: больная женщина, истеричка, климакс опять же. Я даже не знаю, как она могла вычислить место твоей работы.

— Вот это как раз понятно: «стукнул» кто-то из твоих сотрудников. Думаешь, на твоей фирме никто ни о чем не догадывается? Да и я пару раз в самом начале там появлялась. «Засветилась», так сказать.

— Ерунда! Ко мне тысячи людей ходят…

— Не считай своих сотрудников глупее себя, — устало вздохнула Анна Васильевна. — И не считай свою супругу такой горлицей беззащитной. Она с чем угодно способна справиться, пойдет вперед, как танк.

— Я понимаю, ты обижена, тебе тяжело, поэтому ты несправедлива. Это ты сама можешь справиться с чем угодно. Моя половина приплелась с вашей встречи, будто мешком пришибленная, и ничегошеньки не рассказывает. Судя по всему, соли ей на хвост крепко насыпали.

— Не я. У меня вообще слов не было.

— Тем более. Ведь ты же очень сильная женщина…

— Я? — искренне поразилась Анна Васильевна. — Я сильная женщина? Ты шутишь!

— И не думаю. Знаешь, малыш, нам нужно на какое-то время перестать встречаться, пусть страсти утихнут. А я тем временем подготовлю свою супругу к неизбежности развода. Да и о жилье для себя мне нужно позаботиться, квартиру я, конечно, оставлю ей, тут вопросов нет.

Все было правильно, все было логично, но какое-то внутреннее предчувствие беды не оставляло Анну Васильевну. Владимир Николаевич даже не звонил. На один ее звонок ответил довольно резко, дав понять, что занят, а других попыток она не делала. На работе все постепенно улеглось, поскольку свежего материала для сплетен не поступало. Только нервы оставляли желать лучшего: невроз перешел в стойкую депрессию и слезы лились как-то сами по себе.

«Сильная женщина плачет у окна», — с некоторым сарказмом вспоминала она иногда слова из песни Пугачевой. Какая же она сильная? Она в тысячу раз слабее и беззащитнее этой самой кошечки-генеральши, неужели Володя этого не понимает? Чем же она его держит? Ведь ни разу по-настоящему доброго слова о ней не сказал, явно не любит. Жалеет? А ее, Анну Васильевну, почему не жалеет? Наверное, потому, что тоже не любит. Или… просто боится неприятностей.

Наверное, за свою любовь нужно бороться. Но как? С кем? Она не находила ответов на эти вопросы. Ответ пришел сам, откуда она его и не ждала, причем даже не ответ, а недвусмысленная подсказка.

После безобразной сцены в кабинете у директора она снова попала — с точки зрения Инны — в разряд «несчастненьких». И та снова круто взялась за дело: звонила, утешала, наставляла, подбадривала. По-видимому, психологической обработке подвергалась в этот период не только Анна, ибо месяц спустя Эдуард Аркадьевич предложил занять специально созданный для нее пост заместителя директора.

— Я уже не молод, Анна Васильевна, — объяснял он ей этот свой неслыханный шаг, нервно крутя в руках очки и упорно избегая ее взгляда. — Мне нужен человек, на которого можно всецело положиться, оставить «на хозяйстве» на время отпуска или, не приведи Бог, болезни. Вы — женщина молодая, энергичная, прекрасный работник…

— Предмет сплетен всего коллектива, — язвительно продолжила Анна Васильевна.

— Ох, голубушка, все давно забыли эту нелепую историю. Да и вы в ней — жертва, так что выбросите из головы и живите дальше. Пока посидите в своем прежнем кабинете, а через пару недель сделаем из приемной уголок для секретарши и полноценный кабинет для вас. Хватит уже по чуланам ютиться. Тем более, что на работе придется бывать практически каждый день…