Пленница. Родишь мне ребёнка - Алиса Ковалевская
— Остановите, пожалуйста, около кофейни, — попросила таксиста на выезде из города.
— Около какой?
— Около любой. — Посмотрела на часы. — Время завтракать. Через пять минут я должна спуститься в кухню. Должна была бы спуститься.
Адрес я узнала у Юры, когда мы ехали в аэропорт. Зачем он мне, тогда не понимала, зато поняла теперь. Но к самому дому попросила меня не подвозить — вышла метров за триста и пошла пешком вдоль леса. Утром меня опять подташнивало, но это быстро прошло. Можно было подумать, что вчерашние полоски на тестах мне всего лишь приснились. Можно было подумать, что последние недели — плод моего разгулявшегося воображения, что я просто выпила в свой день рождения слишком много шампанского. Но бутоны огромных роз уже виднелись над забором, за которым стоял мрачный дом.
Я остановилась возле сосны по диагонали от ворот и стала ждать. Чего, не знала сама. Возможно, Захар уже уехал, а возможно, ещё не возвращался. Как он узнал, что я сбежала? Как нашёл?
От хруста я дёрнулась. И сразу же выдохнула. Я стала слишком нервная, каждый звук, каждый шорох заставляют меня оглядываться по сторонам.
На траве под деревьями сидел заяц. Я улыбнулась.
Он замер и дал стрекоча. Снова хрустнула палка, но в стороне.
Я простояла минут десять, спрашивая себя, зачем сюда приехала. Чтобы ещё раз увидеть Захара? Но зачем? Ответа не было, всего одно — хочу. Может, у меня правда стокгольмский синдром? Но откуда тогда тянущее сладкое чувство внизу живота, стоит подумать о прикосновениях Захара?
Во дворе появился мужчина в чёрном костюме, а ещё через пару минут к воротам подъехала машина. Захар и охранник шли по дорожке. Я прижалась к сосне плотнее. Машина выехала за территорию, Захар вышел следом и показал охраннику на забор. У меня так и скрутило внутренности. Внезапно Захар повернулся ко мне.
Я затаила дыхание. Взгляд прямо на меня. Прятаться было бесполезно — он меня увидел.
Резко шагнул ко мне, я попятилась. Один за другим прозвучали два хлопка.
Ещё два хлопка. Охранник схватился за грудь и упал, из машины выскочил водитель. Привалившись к капоту, Захар прижимал ладонь к сердцу. Прижимал и смотрел в упор на меня.
— Захар Ал…
Новый хлопок. Водитель упал, Захар тоже.
Холодея от ужаса, я подалась назад. Трясла головой, не соображая, что происходит. Выстрелы… Это были выстрелы!
Как набирала номер скорой, не помнила.
— Алло… — крикнула в истерике. — Приезжайте! Пожалуйста, приезжайте! Здесь… — слёзы мешали говорить. — Мужчина. Он ранен. Вы… Вы должны его спасти. Назвала адрес дома.
— Ваше имя, — сказала диспетчер. — Девушка, скажите ваше имя.
— Пожалуйста, — повторила шёпотом. — Он должен жить. Он… должен жить.
***
Навстречу такси пронеслось несколько скорых. Сирены ревели, мигалки светились, как огни адской дискотеки. Я до крови закусила губу, чтобы не завыть. Только что на глазах у меня ранили троих людей. Что, если не ранили? Я запретила себе думать об этом. Захар выживет, не может быть по-другому.
За время дороги я ни на каплю не пришла в себя. Истерика то отступала, то накатывала опять, истерзанная губа кровоточила уже не переставая, и вкус собственной крови напоминал о крови на рубашке, на руках Захара.
Залетела в подъезд и едва не сбила с ног пожилую соседку.
— Ты наконец вернулась, Викуся? — улыбнулась она.
— Д-да… — прошептала и не расслышала свой голос.
— А Юра где?
— Юра? Юра… Он уехал. Да, уехал.
— Далеко? А ты с ним что не поехала? Он у тебя такой хороший, ты за него держись, Викуля. — Соседка погладила меня по руке. — Таких мужей сейчас не найти. Заботливый, добрый. Давеча мне вон сумки помог донести.
Я больше не могла говорить, не могла слушать вопросы про Юру и его имя.
Это он устроил засаду. Он сказал, что разберётся с Захаром и разобрался. Господи, да неужели человек, с которым я делила дом и постель способен на такое?!
Я бросилась вверх по ступенькам, не обращая внимание на недоумение пожилой женщины. Лифт ждать не было сил. Между этажами остановилась и перевела дыхание. Как в тумане дошла до двери и поняла, что вещей у меня нет. Только то, что было в сумочке.
Если он забрал ключ…
Присела и сунула два пальца в незаметную дырку в обшивке двери. Вытащила дубликат и чуть не заплакала от радости — до такой степени гудели натянутые нервы.
Раньше такая уютная квартира показалась злой и тёмной. Везде, на каждом шагу были вещи, напоминающие про Юру, про его предательство и выстрелы. Я должна была бежать и чем быстрее, тем лучше. Из этого дома, из города, от всего.
Судорожно дыша, давя рыдания, я сбрасывала в чемодан всё, что попадалось под руку. Вперемешку летели вещи и документы, то, что казалось важным.
Остановилась всего на миг. Приложила ладонь к животу и закрыла глаза.
— Ты мне поможешь, я знаю, — сказала своей крошке и почувствовала себя чуточку сильнее.
Я не одна. Не одна!
Уже вывезла чемодан и тут увидела свою старую сумку. Она стояла на обувнице в коридоре. В тот день, когда муж отдал меня, я оставила её в гостинице. Точно помнила это.
Внутри лежал старый паспорт, кредитки: всё точь-в-точь, как я оставила. Глядя на эти осколки прошлой жизни, я возненавидела Юру ещё сильнее. Так сильно, как только может ненавидеть человек.
Никогда не прощу и не отпущу эту ненависть, чем бы он ни пытался оправдаться. Никогда не прощу ему кровь и ужас!
Загружая в багажник вещи, таксист косился на меня. Возможно, решил, что я сумасшедшая. Наверное, такой я и казалась со стороны. Меня бросало то в жар, то в холод, тошнота то появлялась, то пропадала, а низ живота тянуло.
— На автовокзал, — сказала, перед тем как сесть в салон.
— Я знаю, — ответил таксист, ещё раз посмотрев на меня. — Вы указали.
Указала? Я не помнила этого. Я вообще плохо понимала, что делаю. Хотела поехать в больницу. Это было бы безумием, но, если бы я знала, куда его повезут, согласилась бы быть безумной. Но я не знала ни больницы, ни даже сколько точно Захару лет. Я знала только, что ношу его ребёнка и должна сберечь нас.
Эпилог
— Горячая вода есть постоянно, — сказал хозяин квартиры, продемонстрировав струю из крана. — Полотенцесушитель
