Эми Эндрюс - Драгоценная ночь

На экране в ответ появился смайлик:

«Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи. Целую».

Блэйк сунул телефон обратно в карман, стараясь отбросить те чувства, которые вызвали в нем Эва и Джоанна. Он сбросил одежду и вошел в большую стеклянную душевую кабинку. Двигаясь на автопилоте, он сделал то, что давно стало частью его натуры, снял с себя протез и оставил его снаружи, за стеклом кабинки. На автопилоте же он ухватился за металлические перила, прикрепленные к кафельной стене по периметру на уровне пояса. Он едва ощущал под ногой мелкий кафель с глубокой прорезью. Она носила этот наряд целый день под своей одеждой? Напряжение в шее и между лопатками вернулось. Проклятие.

Следующим утром Блэйк пробудился от беспокойного сна, услышав безголосое пение и учуяв запах жарящегося бекона. У него тут же потекли слюнки, а в животе заурчало, хотя пение было ужасающим.

Он не знал, чего ожидать этим утром, после их… спора накануне. Он потянулся за протезом и надел его. Затем потянулся за футболкой и натянул ее. Он провел ладонью по голове, морально готовясь к тому, чтобы выйти к ней. Пение Эвы на миг прервалось, и до него донеслись приглушенные голоса ведущих утренних новостей. Блэйк надеялся, что этим утром у Кена появятся для них хоть какие-то новости. Например, новость, что они нашли человека или людей, причастных к обстрелу дома Эвы.

Он двинулся на кухню, остановился и несколько секунд молча наблюдал, как она снова поет у плиты. На ней было вчерашнее платье, но теперь не завязано, а раскрыто, свободно болтаясь по бокам. И он подумал, что под платьем она, возможно, совсем голая, и если сейчас она повернется…

Она повернулась. На миг оба замерли, и даже одежда, которую Эва все же удосужилась надеть под платье, не смогла остановить его возбуждения. Она улыбнулась ему:

– А! Ты уже встал! Я делаю тосты с беконом.

Блэйк сглотнул. Можно ли представить себе что-либо более сексуальное, чем женщину в откровенном нижнем белье?

Эва улыбнулась, видя, как Блэйк пожирает ее взглядом.

«Вот так, приятель. Смотри, чего ты себя лишаешь».

– Как ты спал? – приветливо осведомилась она.

Блэйк прищурился, услышав в ее голосе нотки самодовольства. Так вот как она ведет себя после размолвок. Сражается дальше. И любит грязные приемы.

Что ж, он не из числа мужчин, к которым она привыкла, и трепетать перед ней не намеревается.

– Как бревно, – ответил он.

Неподходящее слово. В тот же миг взгляд ее опустился ниже его талии, где виднелась подозрительная выпуклость. И от ее взгляда выпуклость меньше не стала.

Но затем ее улыбка немного подтаяла, а брови едва заметно нахмурились. Он опустил глаза и вдруг осознал, что впервые за все время она увидела его искусственную ногу. Он полагал, что такой идеальной женщине, как Эва, его протез покажется неприятным. Ему вдруг захотелось прикрыть ногу, и он почувствовал дичайшее раздражение.

Блэйк стиснул зубы до боли, ожидая, что она скажет. Ожидая банальной или глупой реплики, вроде – как хорошо, что у него есть хотя бы одна нога, и как превосходно нынче изготавливают протезы.

Но она лишь посмотрела ему в глаза:

– Присаживайся. Яичница готова.

Глава 8

От Кена новостей не было, хотя тема «Эва Келли» оставалась горячей новостью всех таблоидов и утренних шоу. Все строили предположения, куда она могла исчезнуть, а одна радиостанция даже объявила денежное вознаграждение за визуальное свидетельство ее нынешнего места пребывания.

Кена это совсем не радовало. Блэйка же попросту раздражало. Он предложил Эве поручить Рэджи засудить их до дыр за содействие преступнику. Она лишь пожала плечами; привыкнув к вторжениям прессы в ее личную жизнь, она не замечала очевидного нарушения ее прав.

Они отправились в путь сразу же после завтрака. Двигались по приливной части Темзы, и при этом им приходилось ориентироваться на шлюзы по силе течения. Блэйк планировал пришвартоваться на ночь в районе Виндзора и на следующий день двинуться в Рэдинг к каналу Кеннета-Эйвон. Свернув туда, они смогут сбавить обороты, но пока надо идти полным ходом. Если точно, максимально разрешенным; лимит скорости – четыре мили в час.

Кроме того, Эва Келли была спутником, сильно отвлекавшим внимание от дела. Хотя Блэйк думал, что она делает это не нарочно. Она снова оделась в мешковатый костюм. Огромные шорты и футболка… Волосы забраны под кепку… Солнечные очки закрывали лицо. Она выглядела как любая другая женщина из соседних лодок.

Но он прекрасно знал, что скрывали все эти слои одежды. И это единственное, о чем он мог думать всякий раз, когда она двигалась, говорила и предлагала ему что-нибудь поесть. Как та Эва с яблоком. Даже когда она не находилась рядом, он думал о ней и о том, какое на ней белье. Блузка с узкими бретельками и мальчиковые трусики или полупрозрачное кружевное шелковое белье?

Все это дурным образом сказывалось на его настроении и здравом смысле. Последней каплей стало мгновение, когда он сам поймал себя на попытке разглядеть ее бюстгальтер, стоя за штурвалом на капитанском мостике. Она в этот момент задала ему вопрос, стоя у подножия трех ступенек, которые вели к задней части судна.

– Что? – спросил он, сообразив, что не услышал ни слова из ею сказанного, ибо готов был поклясться, что разглядел красный шелк ее бикини.

Эва, наклонившись ниже, невинно улыбнулась:

– Я сказала: ты готов к ланчу?

– Да, но не здесь.

Блэйк чувствовал, что ему нужно сойти с корабля. Оказаться подальше от искушения и красного шелка. Побыть среди людей, где он вынужден будет вести себя скромно. А не сдирать с нее одежду взглядом.

– Впереди есть один паб, – сказал он. – Будем на месте минут через пять. Пришвартуемся и перекусим там.

– Прекрасно, – ответила она и ласково ему улыбнулась.

Блэйк подналег на руль.

Они сидели в многолюдном пивном садике, возле реки. Эва наслаждалась видом проплывавших мимо лодок и греющим, ласковым солнцем. Они сошлись на том, что Блэйк пойдет и сделает заказ, а Эва тем временем будет ждать снаружи. Путешествовать инкогнито – лучше всего лишний раз не мелькая у людей перед глазами. Сидеть в пивном ресторанчике у реки, как любой другой девушке, ей не возбранялось. Однако чем больше она разговаривала с людьми, тем больше рисковала себя раскрыть.

Она была рада, когда Блэйк вернулся с двумя пинтами холодного пива. Солнце припекало, и ей, в широкой одежде, было жарко. Она бы многое отдала сейчас, чтобы оказаться в своем бикини или, по крайней мере, в одежде, не прикрывавшей ее от шеи до колен.

– Ты не забыл, – сказала она с улыбкой и тихо чокнулась с его бокалом, размером чуть больше, чем у нее. – Твое здоровье.