Джулия Тиммон - Рандеву с мечтой

– Аврора… – тихо проговорил Эдвард. Когда она услышала произнесенное им собственное имя, то будто резко переключилась в иной режим. Решимость, вызревавшая в ней более полутора часов, вдруг неукротимо разлилась по груди, душа остатки сомнений и прочие чувства. Рука сама собой обхватила руку Эдварда, которую он чуть отодвинул, но не убрал.

– Может, пойдем отсюда? – сорвалось с губ. Эдвард слегка нахмурился, будто подумал, что ее слова ему лишь послышались, на мгновение закрыл глаза, качнул светловолосой головой и прошептал исполненным чувства голосом:

– Пойдем.

Когда он расплачивался, Аврора и не подумала спорить, вдруг почувствовав, что выполнять его дружески настойчивую просьбу не только легко, но и на удивление приятно.

Они вышли из ресторана и торопливо, словно куда-то опаздывая, направились на автостоянку. Садясь в «ягуар» Эдварда, Аврора лишь мельком подумала, что заберет свою машину завтра.

Не говоря ни слова, Эдвард завел двигатель, и автомобиль рванул с места. Воздух был густой и теплый, дышать от ослепляющего желания давалось с трудом, мелькавшие за окнами фонарные и витринные огни казались глазами сказочных персонажей, что провожают опьяненных страстью мужчину и женщину в сущий рай.

Аврора не смела шевельнуть ни рукой, ни ногой. И считала мгновения до заветной минуты. От нетерпения голова шла кругом, сердце то билось как безумное, то сладко замирало. Вот «ягуар» остановился, и огромная вселенная будто исчезла. Остались лишь он и она…

6

Эдвард почувствовал произошедшую в Авроре перемену еще на улице, до ресторана. Она на что-то решилась, видимо чтобы забыть о прошлом или даже о настоящем. Воспользоваться удобным случаем хотелось до умопомрачения, но вездесущий голос совести и – более слабый – самолюбия советовали быть осторожнее.

Едва он заглушил двигатель, как Аврора сама наклонилась к нему, с готовностью обвила его шею руками и прильнула к его губам своими губами. Мягкие, горячие, сулящие заоблачную радость, с привкусом мяты и экзотических фруктов, они на несколько бесконечных мгновений парализовали разум, и тот, умолкнув, позволил насладиться фантастическим поцелуем. Но как только Эдвард очнулся от потрясения, в его голове застучала назойливая мысль: что-то в этом не то…

– Аврора, – прошептал он, переведя дыхание. – А как же… Уэстборн? – Болван! – тотчас выругал он себя. Другие надо было найти слова, не упоминать об этом слизняке…

Аврора взглянула на него широко раскрытыми непонимающими глазами, растерянно моргнула, вдруг прижала к лицу ладони, медленно опустила руки, приподняла подбородок и, отвернувшись, негромко засмеялась.

– Я переоценила свои возможности.

– О чем ты? – озадаченно спросил Эдвард, продолжая в мыслях поносить себя на чем свет стоит.

– Подумала, что понравилась тебе не меньше, чем ты мне.

Эдвард схватил ее за руку, однако она без суеты, но настойчиво высвободила ее.

– Ты понравилась мне больше, чем я тебе, можешь не сомневаться! – воскликнул он, неловко пытаясь исправить ошибку.

Аврора покачала головой и невесело улыбнулась.

– В таком случае ты не вспомнил бы в эти минуты о Ральфе.

– Не решай за других! – выпалил Эдвард, лихорадочно придумывая, как бы объяснить ей, что произошло. – Все люди разные. Кто-то бросается в омут удовольствий при первой же возможности, а кто-то несет ответственность – за себя и за тех, с кем общается.

Аврора взглянула на него так, будто он оскорбил ее, и тихо спросила:

– Я, по-твоему, отношусь к первой категории?

– Что? – не понял Эдвард.

– К тем, кто бросается в омут?

Он запустил руку в волосы, сознавая, что не исправляет оплошность, а лишь совершает новые.

– Нет же, нет! Ты совсем не такая, это же дураку понятно! Но сегодня… Видишь ли, мне показалось… – Он повернулся и снова взял ее руку столь уверенным жестом, что Аврора не стала сопротивляться, хоть и вся напряглась. – Послушай, ты нравишься мне так, как, по-моему, невозможно нравиться, – горячо прошептал он. – До того сильно, что у меня, такое чувство, выпрямились и скрутились в спираль мозговые извилины.

Аврора немного расслабилась. Ее губы тронула улыбка.

– Показали бы мне тебя месяц назад, сказав: скоро ты пойдешь с ней в театр, и я рассмеялся бы, – пламенно проговорил Эдвард. – Я ответил бы: это невозможно. И женщина эта не настоящая. Столь совершенных природа не рождает.

– Хватит, – пробормотала явно польщенная Аврора.

– Я вспомнил об Уэстборне лишь потому, что не хочу усугублять твои страдания, Аврора, – вкладывая в слова все свое обожание, произнес Эдвард. – Не желаю, чтобы ты раскаялась в том, что делаешь, чтобы чувствовала себя преступницей.

– Разве я сказала, что страдаю? – спросила Аврора, глядя вперед.

– Я это почувствовал, – ответил он, крепче сжимая ее руку.

– Положим, Ральф здесь совершенно ни при чем.

– Ни при чем?

– Он мне просто приятель, друг детства. Впрочем, слово «друг» здесь не слишком уместно.

– Как это? А я думал… – Эдвард покачал головой, вспоминая, как Уэстборн обхаживал Аврору вечером в прошлую субботу и с каким нахальным видом заявился к ней в воскресенье.

Аврора повернула голову, выглянула в окно и удивленно приподняла брови.

– Ты привез меня домой. Как мило! А я и не заметила. – Она взялась за ручку дверцы. – Если хочешь, пойдем попьем чаю. Я расскажу, откуда знаю Ральфа.

Не успел Эдвард глазом моргнуть, как Аврора высвободила руку и вышла из машины. Он проследовал за ней и, пока она готовила на кухне чай, сидел один в ее гостиной, очень напоминавшей музейный зал и вместе с тем на редкость уютной. Несколько раз он порывался встать и пойти на кухню – ждать не хватало сил, хотелось как можно скорее во всем разобраться. Но благоразумие неизменно одерживало верх над порывистостью. Аврора не случайно медлила: ей требовалось время, чтобы привести в порядок мысли. Или для чего-то еще. Сказать наверняка было пока невозможно.

– Я сразу подумала, что ты решишь: они влюбленная парочка, – спокойно заговорила она, наконец опустившись на диван перед столиком с чайными чашками. На ее лице не было и следа недавней пылающей страсти, лишь сильнее обычного горели карие глаза. – И неудивительно. Ральф последнее время совсем сошел с ума. Точнее, – она сложила руки перед грудью, взглянула вверх и улыбнулась, – самое последнее время, то есть всю прошедшую неделю, он не звонил и не показывался. Дай бог, до него наконец дошло.

Не притрагиваясь к чашке, Эдвард взволнованно сглотнул и нахмурил брови.

– Что дошло?

– Что о сближении между нами не может быть и речи, – пожав плечами, сказала Аврора. Ложбинка между ее грудями соблазнительно приподнялась и опустилась.