Лучшее время для любви - Сьюзен Мейер
Проглотив разочарование, она спросила:
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Да. Посмотри, есть ли в холодильнике картофельный салат.
Она покачала головой:
— Ты человек привычки.
— Что невероятно облегчает задачу моим поставщикам и делает меня счастливым.
Повернувшись к открытым дверям патио, она ответила:
— Возможно.
Риз нашла картофельный салат и принесла бы его сразу, но сделала попытку присоединиться к ложному ощущению счастья, которое создал Кейд.
И немедленно получила по заслугам. Его реакция доказала, что они никогда по-настоящему не вернутся в то время в юности, когда были счастливы. И никогда не достигнут того уровня доверия, когда могли бы рассказать друг другу все и принять друг друга такими, какие есть.
А это было ее настоящей мечтой. То, чего она хотела больше всего на свете. Чтобы она могла быть честной с кем-то, быть самой собой с кем-то, и он все равно любил бы ее.
Когда она вынесла и поставила в центр стола изящную стеклянную салатницу, Кейт удивленно на нее посмотрел.
— А это еще зачем? — спросил я.
— Красивое блюдо, под стать остальной сервировке, — невозмутимо ответила Риз.
Он нахмурился:
— Действительно?
— Да.
— Но я поставил хорошие тарелки только из-за тунца.
Она вопросительно на него взглянула.
Он поднял один из стейков.
— Ну посмотри, какая красота.
Она неловко рассмеялась. Наблюдая, как он ловит рыбу, она поняла, что рыбалка — его стихия. Может быть, он действительно считает, что рыба достойна хороших тарелок?
— Согласна. Это прекрасно.
— Ну и славно, — улыбнулся он.
Она перевела дыхание. Похоже, он в нормальном настроении.
— Хорошо. Спасибо. Я действительно обожаю тунца. Но я просто хочу убедиться, что ты не испытываешь ко мне жалости. Что ты относишься ко мне нормально.
Он положил тунца обратно на гриль и подошел к ней.
— Я не могу относиться к тебе нормально.
Печаль пронзила ее сердце.
— По крайней мере, ты честен, и на том спасибо.
— Я не могу относиться к тебе нормально, потому что считаю, что ты заслуживаешь особого отношения. Когда парню действительно нравится девушка, он хочет относиться к ней по-особенному. Не из-за ее жизненных обстоятельств, а потому, что так поступает настоящий мужчина. Я предполагаю, что традиция восходит к первобытным племенам, когда мужчина выходил на охоту и приносил добычу, например медвежью шкуру, чтобы его женщине было тепло спать ночью.
Риз в замешательстве уставилась на Кейда:
— Что?
— Первобытный человек. В глубине души я думаю, что во всех мужчинах есть немного от пещерного человека, а если у них этого нет, может быть, им следует развить в себе эту черту.
Теперь она действительно не понимала, к чему он клонит.
Он положил руки ей на плечи:
— Ты мне нравишься. Ты мне так нравишься, что иногда я не могу дышать от счастья, которое переполняет меня, когда я понимаю, что ты действительно здесь, со мной. Я хочу делать для тебя приятные вещи. И это все. Никаких подвохов. Никакого более глубокого смысла, чем этот. У нас есть пара дней. Я хочу наслаждаться ими. Я не хотел тебя оскорбить. Все это было для меня шоком. Но я справился. И я голосую за то, чтобы мы воспользовались оставшимся у нас временем.
Риз была согласна с ним целиком и полностью. Она поднялась на цыпочки и запечатлела поцелуй на его губах.
— ОК.
Он широко улыбнулся:
— Ну и отлично.
Риз искренне надеялась, что так оно и будет.
Глава 10
Ужин был шикарным. Восторгам Риз не было предела. Она не уставала повторять, что это самый вкусный тунец на гриле, который ей доводилось пробовать в жизни. Кейд подозревал, что таким образом она хочет заставить его поверить в то, что она окончательно оправилась от психологической травмы, полученной той роковой ночью.
Они много шутили, смеялись, беззлобно подтрунивали друг над другом, сидели в обнимку в шезлонге и смотрели кино на мониторе, который чудесным образом появился из стойки недалеко от гриля, стоило Кейду нажать на кнопку на панели.
Риз уставилась на него в изумлении:
— Ну и ну, чего только у тебя нет.
Он посмотрел на нее долгим взглядом:
— Ты права. Сейчас у меня есть все.
Риз всплеснула руками:
— Не говори такого. Ты не хочешь ничего постоянного. И я не хочу. Давай просто жить настоящим моментом.
А как же их исповеди друг перед другом — подумалось ему.
Он тут же уверил себя, что их откровенные признания были не чем иным, как желанием рассказать о том, как они жили эти годы. А сейчас они снова вместе. И это счастливая случайность, которой следует воспользоваться на полную катушку и повеселиться от души. Сегодня среда. Остаются четверг и пятница. И все. Она уедет, а он вернется к себе на Манхэттен, к своей обычной жизни.
Он придвинулся поближе к Риз. Она положила руки ему на грудь, а он обнял ее за талию.
— Я не могу сделать то, что хочу, в шезлонге, — пробормотал Кейд, уткнувшись в ее шею.
— А когда-то мог, — хихикнула она.
— Мы были молодые и гибкие. А кроме того, я хочу видеть тебя в своей постели.
Риз придвинулась еще ближе.
— Но это так романтично, — прошептала она.
Он засмеялся и вылез из шезлонга, а потом подал ей руку. Она молча последовала за ним в хозяйскую спальню.
Когда он открыл дверь в комнату с четким красно-черным геометрическим узором на стенах и контрастным кипенно-белым ворсистым ковром на полу, она ахнула:
— Как необычно.
Он прислонился к дверному косяку.
— Я сказал бы — сексуально.
Она подошла и скользнула руками вверх по его груди.
— Согласна. Это ярко и смело.
Он поцеловал ее. Когда поцелуй закончился, она отстранилась и улыбнулась. Он всматривался в ее лицо, решительное и женственное одновременно. Кейд вспомнил, почему так сильно любил ее. Она действительно была взрослой версией нахальной шестнадцатилетней девчонки, в которую он был по уши влюблен. Он снова поцеловал ее. И еще раз. В конце концов, они добрались до кровати, срывая друг с друга одежду, и занялись любовью с такой страстью, словно приближался конец света.
На секунду он задумался, что бы случилось, если бы она не порвала с ним, но он не мог представить, как они жили бы вместе долго и счастливо. Если бы узнал о ее изнасиловании, он мог бы убить Финна, и тогда он, а не Финн получил бы тюремный срок.
То, что он не сразу ответил на ее звонок тогда, послужило ему своего рода спасением,
