Элиза Мейер - Неугасимое пламя

Сказал ли Джошуа своим работникам, что на ранчо приезжают гости? Наверное, Клэнси сообщил им. Знают ли они, кто такая Натали?

Когда Кайя забирала дочь из больницы, ей вручили квитанцию с надписью: «Оплачено полностью». Тяжелая ноша свалилась с ее плеч. Но сейчас у нее сжалось сердце. Не взвалила ли она на себя другую ношу? Нет, не может быть. Джошуа прав: она преждевременно сгущает краски.

Джошуа вышел, чтобы встретить их. Джинсы, облегавшие длинные ноги, и ковбойские сапоги подчеркивали его сексуальность. Она не должна замечать все эти нюансы, если хочет сохранить способность здраво мыслить, напомнила себе Кайя.

Хозяин ранчо тем временем подвернул рукава голубой клетчатой рубашки, и она увидела мускулистые руки, покрытые светлыми волосами.

Джошуа – мужчина в расцвете сил. Сексуальный. Соблазнительный. Опасный. У нее пересохло во рту; ладони увлажнились. Плохое начало, со страхом подумала Кайя.

– Хорошо доехали?

Джошуа задал вопрос таким тоном, словно это действительно волновало его. Но если бы все было так, он сам бы привез их. Сейчас он просто проявляет вежливость ради Натали. Чувствуя, что дочь наблюдает за ней, Кайя заставила себя улыбнуться.

– Прекрасно. – Искоса взглянув на Джошуа, она добавила: – Я думала, ты сам приедешь за нами.

– Через тридцать минут я бы отправился в город и организовал бы вам эскорт, – насмешливо откликнулся Джошуа. Повернувшись к Натали, он спросил: – Как ты?

– Хорошо. Я спала почти всю дорогу, так что выспалась, – радостно сообщила Натали, бросив взгляд на мать.

– Это значит, что она что не хочет спать днем, – пояснила Кайя. Ласково посмотрев на дочь, она сказала: – Я думаю, сегодня ты можешь пропустить дневной сон.

Натали заулыбалась.

– Можно посмотреть на лошадок? – спросила она Джошуа, глядя на него загоревшимися глазами.

– Немного погодя. Клэнси испек печенье специально для тебя. Он обидится, если мы его не попробуем.

Натали кивнула. Джошуа взял два больших чемодана, Кайя – сумку.

На мгновение она остановилась на пороге, вспоминая, как впервые после свадьбы приехала на ранчо. Тогда она не поднималась по ступенькам, а воспарила на крыльях любви, блаженства и наивного ожидания вечного счастья. Жаль, что романтические мечты потеряны навсегда.

Клэнси топтался в дверях кухни.

– Испек тебе печенье, – сообщил он Натали, не отводя от нее глаз.

Принюхиваясь к соблазнительному запаху, она с надеждой спросила:

– Шоколадное?

– А другое разве бывает? – удивился Клэнси. Когда они сели за стол, Джошуа, не отрываясь, смотрел на Натали.

– Какие продукты доктор велел тебе есть? – спросил Клэнси.

Натали наморщила нос.

– Все, где есть железо. Печень. Фу!

– Ну, я уверен, что тебе не придется часто кушать печень, – утешил он девочку. – Я помню, как твой папа любил есть говядину, когда болел, – добавил он.

– Ты знал папу? – с благоговением спросила Натали.

– Конечно. Всю его жизнь.

– Ты расскажешь мне о нем?

Клэнси посмотрел на Кайю. Когда она слегка кивнула, Клэнси сказал:

– У нас все лето впереди, чтобы говорить о твоем папе.

Натали улыбнулась Клэнси. Кайя заметила, что в глазах старого ковбоя появился подозрительный блеск, словно слезы счастья затуманили его взор.

Когда Натали, извинившись, вышла в туалет, за столом воцарилось молчание.

– Если надеть на эту девочку белокурый парик, она сойдет за сестру-близнеца Деррика, каким он был в этом возрасте. Поразительно! – наконец воскликнул Клэнси.

– Правда? – удивилась Кайя. Джошуа кивнул.

– Когда я увидел ее в больнице, мне не нужно было спрашивать, кем она нам приходится.

– Странно, что я не замечала сходства. – Кайя нахмурилась.

Появление Натали помешало продолжению разговора.

Джошуа отнес их вещи наверх. Натали громко восхищалась комнатой, примыкавшей к спальне Кайи. Ей не терпелось посмотреть лошадей, и Клэнси с удовольствием увел ее во двор.

Джошуа сел на кровать. Кайя складывала вещи Натали в комод. На ней были шорты и зеленая футболка, подчеркивающая изумрудный цвет глаз. Наткнувшись взглядом на длинные стройные ноги Кайи, Джошуа несколько раз проглотил набежавшую слюну.

Обретя голос, он сказал:

– Я не был уверен, что ты приедешь.

– Я тоже, но ты не оставил мне выбора.

– Ты могла сбежать.

– Да. Я подумывала об этом. Но как далеко нужно было уехать, чтобы твой детектив не нашел нас?

– Вряд ли тебе бы удалось это.

– Так я и подумала.

Джошуа смотрел на женственные ягодицы Кайи, когда она наклонилась, чтобы положить футболки в нижний ящик. Он заставил себя откинуться на локти, чтобы не поддаться искушению и не дать воли рукам.

Аромат, исходивший от Кайи, напоминал ему запах экзотического тропического цветка – влекущего и смертельно опасного.

Кайя внезапно обернулась и увидела, что Джошуа смотрит на нее, как человек, погибающий от жажды в пустыне. Она широко раскрыла глаза. Яркий румянец залил ее смуглые щеки. Кто бы не понял значение этого мужского взгляда! Впервые Джошуа усомнился, не сделал ли он самую большую ошибку в своей жизни, попросив Кайю приехать на ранчо. Ему так хотелось помочь племяннице, что он забыл об опасности, которую представляет ее мать.

– Что? – спросила Кайя, чтобы нарушить напряженное молчание.

– Я думал о том, почему ты нахмурилась, когда мы с Клэнси упомянули об удивительном сходстве Натали с отцом. Неужели ты так ненавидишь Деррика, что тебе это неприятно?

– Нет, конечно. Я не ненавижу Деррика. Откуда у тебя эта глупая мысль?

– Ты не говорила о ненависти, но упоминала о разочаровании и несбывшихся надеждах в выражениях, которые заставили меня подумать самое худшее.

– Я нахмурилась, потому что вы с Клэнси сразу заметили сходство Натали с Дерриком. Значит, Лили тоже заметит. И это безумно пугает меня.

– Я же говорил: Лили не появится здесь. Тем более в жаркие летние месяцы. Пыль, как она утверждает, губительно действует на ее кожу. – Джошуа поднялся и подошел к Кайе. Положив руки ей на плечи, он мягко сказал: – Пусть моя мачеха не волнует тебя. Если она появится, я возьму дело в свои руки. Но она не приедет.

Ему казалось, что зеленые глаза Кайи заглядывают ему в душу. Бессознательно Джошуа снял шарф с ее головы. Какие густые шелковистые волосы! Как волнует его запах молодого женского тела! Как жаждет он упиться свежестью ее губ!

– Кайя, – прошептал Джошуа.

Она не отстранилась, и искушение поцеловать ее возобладало над разумом. Ни одну женщину он не хотел так, как ее. Это был страстный, пьянящий поцелуй. Страсть вспыхнула, словно пламя. Наслаждение, испытываемое Джошуа, граничило с болью, которую он был готов терпеть вечно.