Объятия придуманной невесты - Чарлин Сэндс
— Вас это вдохновляет?
— Меня вдохновляет все, что связано с обучением. Дети, которым трудно читать, находятся в трудном положении.
— Должен сказать, меня впечатляет ваша самоотверженность. Но сейчас вам трудно, потому что ваша мать недавно скончалась.
Джанна опустила голову.
— Ей по-прежнему тяжело, — вмешался Гейдж, — поэтому мы не обсуждаем это публично. — Джанна не должна говорить о своем горе. Кое-что надо хранить в тайне.
— Все в порядке, милый. — Джанна сосредоточилась на Джонни, в ее глазах стояли слезы. — Гейдж всегда оберегает меня.
Скажем так, я скучаю по маме каждую секунду.
— Ужасно сожалею о вашей утрате, Джанна.
Взгляд Джонни смягчился. Он расспросил Гейджа о его планах на оставшуюся часть года. Когда он задал вопрос о свадьбе, они намекнули ему, что поженятся в следующем году. Все это время Джанна сидела рядом с Гейджем и кивала.
Интервью длилось двадцать минут и закончилось на высокой ноте. Молодоженам пожелали удачи, а Гейджу — выхода нового альбома.
По пути к лимузину Гейдж обнял Джанну за плечи и прошептал:
— Ты справилась потрясающе. Лучшего интервью я и желать не мог. Миссия выполнена.
Джанна была воплощением изящества и утонченности. Она дала миру ясный взгляд на свою жизнь, и все это подразумевало для Гейджа положительные отзывы.
— Я была в ужасе, — призналась она.
— Мне так не показалось.
— Я просто рада, что все закончилось.
Они сели в лимузин.
— Туфли такие узкие.
Она тут же сбросила их и вздохнула, массируя лодыжки. Гейдж никогда не понимал, как женщина может носить такую обувь.
— Возвращаемся в отель, мне нужно заниматься исследованиями.
— Еще нет, — сказал Гейдж. — У меня для тебя сюрприз.
— У меня болят ноги. Я не надену снова эти приспособления для пыток.
— Мы по пути купим тебе удобную обувь.
— Не хочу покупать обувь.
— Не упрямься. Это займет всего минуту. Мы купим тебе удобную теннисную обувь. И тебе понравится мой сюрприз.
Джанна откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Я не люблю сюрпризы, — пробормотала она.
Вскоре Джанна вышагивала в белых кедах. Она была перед Парфеноном в Нэшвилле в Парке Столетия, а перед ней стояла табличка, утверждающая, что это здание — единственная в мире точная копия греческого Парфенона, датируемая 400-м годом до нашей эры. Это здание было построено в 1897 году и считалось произведением искусства.
Конечно, Джанна хотела увидеть оригинал, но и от копии у нее перехватило дыхание.
Она не знала, почему Гейдж решил ее побаловать. Ну, наверное, она это заслужила. В последнее время он многое у нее просил и многое брал. Сюрприз удивил ее своей продуманностью.
— С исторической точки зрения — это гордость Нэшвилла, — сказал Гейдж.
— И ты знал, что я хотела это увидеть.
— Мы не уехали бы из Нэшвилла, пока ты этого не увидела.
Она начала фотографировать на телефон.
— Брук понравится.
Гейдж пошел к входу в здание, и она последовала за ним. Он не подал ей руку. На площадке было всего несколько посетителей, поэтому незачем было играть спектакль. По спине Джанны пробежала дрожь, когда она оглядела чудесное окружение. Каждый раз, видя что-то новое и читая прилагаемую табличку, она восторгалась. Высокие колонны были неописуемы.
А скульптуры вдоль стен были удивительно замысловатыми и реалистичными. Несколько минут она рассматривала детали.
Гейдж подошел к ней.
— Пойдем, — сказал он, на этот раз взял ее за руку и увлек за собой.
Они вошли во второй зал, где была позолоченная статуя Афины. Джанна ахнула.
— Афина, дочь Зевса. Я где-то читал, что она была любимицей Зевса.
— Она была сильной. Покровительница города. Богиня войны, — заявила Джанна, вспомнив греческую мифологию.
— Она очень похожа на тебя, Джанна.
Она отвернулась от статуи и посмотрела на него:
— Очень смешно.
— Я не шучу. А еще она была богиней мудрости.
Джанна моргнула. Обычно Гейдж не делал ей комплименты.
— Ты считаешь меня мудрой?
— Нет, я думаю, ты богиня.
Джанна расхохоталась.
Только Гейдж не рассмеялся вместе с ней. Он серьезно смотрел на нее, и от его взгляда ее кожа покрылась мурашками. И она задалась вопросом, почему ей так не нравился Гейдж. Он — техасец, красавчик с темно-голубыми глазами, который умеет смотреть на женщину так, что поверит, будто она — единственная на земле.
— С-спасибо, что привел меня сюда, но нам пора идти.
— Я знаю, у тебя работа.
— Это правда. У меня был утомительный день, и я немного отстаю от графика.
Гейдж кивнул, положил руку ей на поясницу и повел к выходу. Его постоянные прикосновения без уважительной причины нервировали ее не потому, что ей это не нравилось, а потому, что ей это очень нравилось. Она подошла к другой информационной табличке, притворяясь заинтересованной, и отстранилась от Гейджа.
Он больше не прикасался к ней. И она тут же почувствовала ужасное разочарование.
Гейдж разорвал страницу с написанным им текстом и выбросил ее в мусорную корзину. Черт побери, он не мог сосредоточиться! Он звонил друзьям из шоу-индустрии и узнавал их новости, но на самом деле это его не интересовало. Он включил телевизор. Потом выключил. Его ничто не интересовало, даже киносценарий, который он привез с собой.
Встав с кровати, он принялся ходить взад-вперед по номеру отеля. Он был дерганым и беспокойным. И источником его беспокойства была женщина в спальне в десяти футах от него, которая печатала на своем компьютере.
Как Джанне удавалось так легко отключиться от мира? Как она могла отгородиться от него и погрузиться в свои исследования, если он все время думает о том, как мило она выглядела сегодня в кедах? И как она была рада увидеть Парфенон.
Желая отвлечься, он заказал еду в номер — всего понемногу. Потом прошел в гостиную и налил себе бурбона. Алкоголь медленно и восхитительно обжигал его горло. Ему было приятно, но недостаточно приятно, чтобы избавиться от раздражительности.
Недостаточно, чтобы побороть его желание. Он хотел Джанну. И не потому, что она здесь, рядом с ним, а потому, что ему безумно скучно.
Подойдя к двери ее комнаты, он трижды резко постучал и стал ждать.
— Джанна?
— Секундочку, — рассеянно сказала Джанна и открыла дверь. Она была в махровом белом халате, ее влажные волосы слегка блестели. Судя по очкам в черной оправе на носу, она еще работала.
— Я умираю с голоду, — произнес Гейдж и задался вопросом, что у нее надето под халатом. Он не понимал, почему
