Керимов Эмин (вынужденный брак) - Юлия Бонд
Въехав во двор, торможу машину возле девятиэтажки. Лето. Яблоку негде упасть, не говоря уже о нормально припарковаться. Приходится пройтись пару десятков метров, чтоб зайти в нужный подъезд.
Может, стоило позвонить и предупредить о своём визите?
Да похрен. Ирина и так даст… первое, второе и компотом не обделит.
Добравшись лифтом на восьмой этаж, стучу в дверь. Открывает почти сразу, будто специально ждала в гости. Дверь распахивается, и я вижу перед собой сочную блондинку моего возраста. Выглядит женщина не очень, опухшая какая-то. Бухала, что ли?
Зря я приехал. Но хоть пожру, если в холодильнике мышь не повесилась. А то реально досадно.
— Эминчик! — восклицает блондинка и, запахнув халат, спешит повиснуть на моей шее.
Аккуратно снимаю с себя женские руки.
— Рада, что ты меня не забыл. А то я уже подумала, у тебя девушка появилась, — улыбается, пытается кокетливо намотать на указательный палец свои растрёпанные волосы.
— Мимо проезжал, — коротко поясняю, заглядываю вглубь квартиры и морщусь, услышав запах алкоголя: — Вижу, зря заехал. Ладно, Ир. Пойду я, пока.
Только успеваю развернуться, как на моей руке чуть выше локтя сжимаются тонкие пальцы женщины. Чувствую, как Игра прижимается к моей спине полной грудью. Я напрягаюсь, а ладонь Ирины опускается на мой живот и ползёт вниз, к ширинке. Накрываю её ладонь своей ладонью. Сжимаю пальцы и отпускаю, заставляя недовольно “шикнуть”.
— Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда от бабы несёт как от помойки, — холодно цежу через зубы.
— Мы вчера с подругами немного посидели, — оправдывается, но мне уже плевать — в этой квартире я в последний раз.
Пару лет назад, когда познакомились, Ира старалась меня удивить, ухаживала за собой и всегда была готова послушно раздвинуть ноги — в любое время, когда бы я ни пришёл. Сегодня она стратила. И я понимаю, почему так долго к ней не заглядывал. Надоела.
Достав из кармана брюк бумажник, отсчитываю пару соток баксов и вкладываю в руку Иры. Молча киваю и иду на выход.
— Ты бросаешь меня, Эмин? — кричит мне вслед, и я ненадолго оборачиваюсь, чтоб пройтись по женщине пренебрежительным взглядом.
— Ир, сходи к врачу, сдай анализы. И завязывай бухать — хреново выглядишь, — не хочу задеть, просто констатирую факт.
— Странный способ бросать женщин, — недовольно хмыкает, но деньги всё-таки прячет, запихивая в ложбинку между грудей.
* * *
Не то чтобы я был злым, но под рёбрами неприятно покалывает. Ещё и чёртов лифт никак не хочет приезжать. Сломался, что ли?
Так и не дождавшись лифта, спускаюсь по ступенькам с восьмого этажа. Отлично! Немного проветрюсь и перестану загоняться. И дело не в Ире на самом деле. Да и пожрать можно было в любом другом месте. Захотелось забыться. Хоть ненадолго не вспоминать зелёные глаза маленькой ведьмы.
Ха! Хотел не вспоминать, но только и делаю, что думаю о дочке человека, который заменил мне отца. Может, ну эти чёртовы принципы? Бросить пару палок и успокоиться? Ухмыляюсь, представляя выражение лица Мирослава. Если его кулак окажется на моей морде — это я как-нибудь переживу. Но терять дорогого человека, из-за того, что залез на его дочку — вряд ли. Так что вариант о несерьёзных отношениях с Яриной отметаю сразу. К тому же она ещё девственница, а в моём случае — это отягчающее со всеми последствиями.
Мобильный вибрирует в кармане.
Мирослав. Ну надо же, а я только о нём подумал. Принимаю вызов.
— Эмин, ты где? — голос взволнованный, случилось что-то?
— В городе. Заехать?
— Да. Жду.
Мирослав кладёт трубку, и я уже знаю, что нужно отбросить все дела и ехать к нему. Похоже, что-то срочное и архиважное, иначе бы он мне не звонил в это время, зная, что я работаю. В его интересах, конечно же.
Эмин
Через час я уже въезжаю во двор коттеджа Самойленко. Заглушив мотор и забрав ключ, выхожу из машины. Оглядываюсь, смотрю в сторону бассейна и невольно вспоминаю Ярину, как мы с ней танцевали, а потом целовались. Улыбаюсь. Но уже через мгновение, перевожу взгляд на дом: я приехал сюда по срочному делу, а не мечтательно закатывать глаза и пускать слюни, вспоминая девчонку. Даже хорошо, что она уехала. Как говорится: из глаз долой, из сердца вон.
В доме меня уже ждёт Мирослав Николаевич. Только успеваю зайти внутрь, как Клава кивает мне в сторону кабинета, мол, Самойленко там.
Стучу в дверь два раза и тяну ручку на себя.
— Проходи, дорогой, — увидев меня Мирослав, встаёт со своего большого кресла и спешит навстречу, чтоб поздороваться за руку. — Садись. Выпьешь?
— Нет, за рулём.
— А я выпью.
Жду, пока Самойленко подойдёт к мини-бару, достанет оттуда бутылку с крепким напитком и нальёт себе в бокал. Вижу, нервничает жутко. Дёрганный какой-то, хотя обычно Самойленко очень уверенный в себе мужик, всегда трезво смотрит на вещи и прежде, чем принять важное решение, сто раз подумает над ним. Этому он научил и меня: быть максимально спокойным в любой непонятной ситуации, не принимать поспешных решений и быть готовым нести ответственность за каждый промах. Мирослав многое мне дал, вытащил из помойной ямы, так сказать, в которую я быстро котился после смерти родителей. Будучи несмышлёным подростком тринадцати лет, я оказался лёгкой добычей для бывших конкурентов отца, как и родственников. После смерти родителей бизнес отжали, а всё имущество присвоил себе дядя — родной брат матери. Мне же была прямая дорога в интернат, если бы не вмешался Мирослав Николаевич. Порой меня посещают мысли, что ДТП — вообще было подстроено. Но кем? Это я так и не узнал. Желающих получить блага моей семьи было предостаточно.
Осушив залпом бокал, Мирослав возвращается в кресло. Открывает крышку ноутбука, ищет что-то и разворачивает ноутбук, чтоб я мог увидеть экран.
— Видишь? Две последние партии под арестом.
— Причина?
Разводит руками.
— Тебе и следует это выяснить. Какого хрена таможня остановила транспортировку груза и наложила арест на все контейнеры с зерном, — задумчиво смотрит перед собой, будто видит сейчас не меня: — Убью гадёныша. Достал уже.
— Думаете, это дело рук Третьякова?
— Уверен. Кому ещё, кроме него, хватит дерзости перейти мне дорогу?! У него какие-то связи есть в областной администрации. А может, уже и в правительстве.
Мирослав ругается, не подбирая выражений. И стоит сказать, в
