Ким Лоренс - Гонщик из Монако

— Выходит, что так... Из твоих слов понятно, что ты неравнодушен к Саше. Просто вбил себе в голову, что она не любит и не сможет тебя полюбить. И здесь я вовсе не потому, что тебе хочется от нее отвязаться. Ты бы справился с этим и без моего участия. Но чтобы вызвать в ней ревность, необходима послушная и влюбленная женщина. Вот в каком качестве я тебе нужна, — убежденно проговорила Роза, удивляясь собственной проницательности.

Миллион вопросов и сомнений сложились в ее голове в законченную картину. Высказав вслух свои подозрения, Роза удивилась стройности собственной догадки. Но Мэтью не уступал:

— Я слышу слова неуверенной в себе женщины. Тебе проще сочинить запутанный детективный сюжет, чем поверить в то, что мальчик просто хочет поцеловать девочку.

— Поверить в то, что я для тебя сексуально привлекательна? И к чему это нас приведет, если вспомнить, что я на тебя работаю за деньги?

— Ты не оценила резервы моего самоконтроля во время нашей первой встречи? — ехидно поинтересовался Мэтью Готье. — Обидно. Очень обидно.

— Как я могла оценить то, чего не было, равно как и то, что было не со мной?

Мэтью стиснул ей плечи и, прислонив Розу к стене, склонился к ней. Роза увидала, как напряженно стиснул он челюсти. Его взгляд словно сканировал ее изнутри, во всяком случае так она себя ощущала. С минуту он пронизывал девушку насквозь, после чего его глаза, а затем и уголки рта смягчились улыбкой, и напряжение спало.

Мэтью отпустил ее молча. В течение этой минуты Роза пережила такой ураган ощущений, что освобождение вызвало в ней какую-то опустошенность.

— Что ты чувствуешь? — прямо спросил ее Мэтью.

Ее подбородок дрогнул.

— Что ты пытаешься мне внушить? Ты, наглый манипулятор!

— Не нравится, когда манипулируют тобой? Понимаю... И прошу тебя не присоединяться к хору этих филистеров, которые на все голоса внушают мне, что нельзя найти партии лучше, чем Саша Константин, что только Саша достойна стать женой последнего Деметриоса и что сам я без ума от Саши, хоть и не сознаю этого... Ты все поняла?

— Поняла... Хорошо... Не буду...

— Прошу прощения! — входя в обеденный зал, с легким поклоном сказал Мэтью Деметриос. — Мы немного запоздали. — Он фривольно поглядел на Розу, намекая окружающим на причину их опоздания.

Огромный обеденный стол был изысканно сервирован. Белоснежный лен и фарфор. Прозрачный хрусталь. Сияющие столовые приборы. Великолепная обивка стульев. Все приковывало к себе взгляд.

Это был именно тот редкий случай, когда роскошь не выглядела вычурной, когда антикварная мебель и драгоценный текстиль казались жизненно необходимыми друг для друга, как деликатесные блюда и столовое серебро. Попадая в атмосферу такого совершенства, начинаешь думать, что всякий отход к упрощению неизменно скажется на красоте мира в целом.

Но подобная мысль могла посетить только человека извне, такого как Роза. В сознании прочих привычка уже сыграла свою рутинную роль. А Роза Холл как-то сразу выпрямилась и внутренне и наружно. Она интуитивно поняла, к чему обязывает присутствие за таким столом. Заблуждалась она лишь в том, что полагала, будто такого же мнения и все остальные.

Когда все расселись, Роза насчитала за столом семерых.

Самым внушительным был пожилой седовласый мужчина, которому ее представили в первую очередь, — Андреос Деметриос. Роза вся подобралась. С ее лица не соскальзывала удачно надетая улыбка.

В столовой все казались ей, равно как и друг другу, чужаками. И тем не менее эти странные люди не были разобщены — их связывали путаные узы, струны, прикосновение к которым вызывает мучительные переживания. Роза еще никогда не наблюдала такого двусмысленного общения.

— Я слышал прогноз, — четко поставленным голосом заговорил Мэтью. — Обещали шторм этим вечером. Похоже, на сей раз метеорологи не ошиблись. Понимаешь это, глядя на море... О море! Ты непредсказуемо и сурово, даже когда кажешься тишайшим и ласковым.

Мэтью проговорил это с пронзительно фальшивой серьезностью. Светская беседа о погоде в его устах превратилась в акт издевательства над присутствующими. После его слов уже никто не рискнул бы заговорить о климате Средиземноморья.

За столом на несколько минут воцарилось неловкое молчание, во время которого Мэтью старательно уничтожал холодную закуску.

Зато благодаря его выпаду паника Розы улетучилась. Благо, все за этим столом, а не только Роза, чувствовали себя по-идиотски. Все, кроме двоих.

Мэтью пребывал в полном восторге от самого себя, в то время как его отец исходил плохо скрываемой злобой к этому выскочке.

Говорили преимущественно на греческом, и Розу поначалу это коробило, но, заметив, как все натужно изображают непринужденность, она порадовалась тому, что не участвует в разговоре...

— Отец спросил, хорошо ли мы добрались, — церемонно перевел ей Мэтью высказанный Андреосом вопрос.

— Для меня любая поездка — стресс. Не так часто я путешествую, — бесхитростно призналась Роза Холл. — Однако перелет на частном самолете показался мне легким. И стал первым подобным опытом в моей жизни. Я, видите ли , не привыкла к роскоши...

Пока Роза обстоятельно отвечала на вопрос, кто-то испытал выразительный позыв к зевоте, а нашлись и такие, которые шепотом заговорили меж собой, благодаря чему гостья поняла, что следовало ответить максимально сжато.

Время от времени Роза поглядывала на Сашу. Всякий раз, когда она переводила на нее глаза, взгляд самой Саши был обращен на Мэтью. Роза могла поклясться, что это взгляд влюбленной женщины.

Несмотря на юность, Саша вела себя с элегантной сдержанностью. Ее движения поражали изяществом, неспешной точностью. Ее можно было сравнить с египетской кошкой. Восхищала ее томная красота. Она была смугла, как все за этим столом, исключая англичанку. Но смугла иначе. Ее кожа янтарного цвета глянцевито облекала плечи, высокие девичьи груди. Темные волосы, свободно собранные на затылке, густой шапкой обрамляли филигранно выточенное личико. Взгляд был удивительно ясным, невзирая на черноту глаз. Розе показалось, что смотреть на нее можно бесконечно, и каждый раз она просто заставляла себя отводить от Саши зачарованный взгляд.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Не спеши так, Роза, — шепотом остановил ее Мэтью, положив ладонь на ее пальцы, державшие вилку.

Роза повернула к Мэтью лицо, сморщенное в болезненной гримасе.

— Что с тобой? — удивился Мэтью.

— Я... — Она прикрыла рот рукой и еще сильнее поморщилась, после чего ватным голосом сказала, стараясь говорить шепотом: — Понимаешь... я нечаянно прикусила язык.