Кейтлин Крюс - Идеальная красота
Все, что она рассказала ему, было лишь побочным эффектом сильных переживаний. С ней никогда прежде не происходило подобного. Пат заставил ее практически умирать, а затем возродил обратно. Словно играл на ее теле как на музыкальном инструменте. Он назвал это страстью, дал имя ее чувствам. Он одолел ее, не приложив ни малейшего усилия. Неудивительно, что Адриана полностью погрузилась в свои фантазии, пока шла к кабинету Патрика.
Он делал такое уже не в первый раз. Наверняка многие женщины попадались на его удочку, а затем погружались в бесполезные грезы. Однако ни одна из них не преследовала его и не досаждала своим вниманием. Адриана не собиралась так поступать. Она решила оставаться невозмутимой и никогда больше не ввязываться с ним в словесные перепалки, удерживаться от флирта и не ставить себя в неудобное положение. То, что произошло вчера, безусловно, было ошибкой, которую она никогда больше не повторит. Все закончилось.
Адриана неторопливо мерила шагами кабинет, включая свет, перебирая бумаги и утреннюю почту. Им обоим следует двигаться дальше. Да, именно об этом думала Адриана, ожидая Патрика. Время шло, однако принц не появлялся. Она продолжала себя отчитывать, но в скором времени заметила, что Патрик уже опаздывает на встречу с благотворительной организацией. Адриана скрестила руки на груди. Сегодня утром она надела самый строгий и консервативный костюм, который носила словно доспехи.
В спальне Патрика не оказалось. С облегчением, даже слишком большим облегчением она заметила, что постель пуста. Адриана признала, что слишком большим потрясением было бы узнать, что Патрик все еще предается вакханалиям, скрываясь от нее. Как бы ей хотелось раз и навсегда запомнить, что в его руках она была не чем иным, как очередным инструментом. Мелодия же вышла такой отменной лишь потому, что сам музыкант усиленно практиковался все свободное время.
– Ты выглядишь расстроенной. – Голос Патрика раздался у нее из-за спины. – Мне стоит позвать пару прелестниц, чтобы они, заполнив собой мою одинокую кровать, дали тебе пищу для очередных нравоучений?
Этим утром он выглядел крайне опасным. У Адрианы перехватило дыхание. Пат стоял чуть поодаль, облокотившись на дверной косяк. Его лицо казалось бледнее обычного, он был небрит, и его волосы были в беспорядке. Любимые потертые джинсы и расстегнутая рубашка немного помялись. Один его вид заставлял ее заикаться. Еще минуту назад Адриана думала, что готова ко всему. Однако, видимо, не к этому. Ее кожа вновь покрылась мурашками, тело заныло. Еще десять минут назад она клялась самой себе, что не станет перечить принцу.
– На самом деле я почувствовала большое облегчение, – наконец сказала Адриана. – Последнее, чем бы мне хотелось заниматься, так это устранять последствия прошлой ночи, прежде чем тебе нужно будет очаровать представителей благотворительного фонда.
Едва различимая тень мелькнула на лице Патрика. Словно он испытывал боль. Адриане пришлось сжать зубы, чтобы сдержаться и не задавать вопросов, замереть на месте, чтобы не протянуть руку и не коснуться его. На мгновение она поняла, что именно видят люди, глядя на принца: бесспорная красота и шарм, которые, однако, являются лишь вершиной айсберга, уходящего в глубокие темные воды.
– Как восхитительно! Ты ведешь себя так, словно вчера между нами ничего не произошло. Но я помню все, – промурлыкал он.
Адриана замерла. Да, ей стоило этого ожидать. Словно ей опять семнадцать и, осмеянная одноклассницами, она покидает вечеринку. Потому что все тычут в нее пальцем. Вновь, как тогда, она почувствовала себя использованной.
Адриана почти слышит их гиканье и смешки. Они называли ее «еще одной шлюхой из рода Риглетти». Патрик не был толпой озлобленных подростков, но легче от этого не становилось. Боль от его слов она ощущала гораздо глубже – туда не удалось проникнуть тем детям. Адриана больше не собиралась плакать. Уж лучше ее казнят на том же месте, где казнили ее предка – Амальо Риглетти, но она не проронит и слезы.
– Этот будет тот самый момент, когда ты назовешь меня распутной девкой? – Адриана высоко подняла голову. – Неподходящий момент. Было бы лучше смешать меня с грязью перед публикой. Это бы доставило тебе несравненное удовольствие, не так ли? Или можно начать все заново, когда приедут представители фонда?
Патрик не двигался с места, но его глаза стали совершенно темными. Холодная ярость. Адриана скрестила руки поверх своего идеального жакета, стараясь скрыть дрожь.
– Если ты хочешь оскорблять меня, пожалуйста. Таких, как ты, я съедала на завтрак.
– Адриана, ты действительно хочешь войны со мной? – Звук его голоса вызвал новый приступ тревоги. – Кажется, мы уже обсуждали, что будет, если ты снова употребишь это слово.
Однако она более не помнила себя от ярости:
– Ваше королевское высочество, да будет вам известно, что я веду войну со дня своего рождения! Едва ли я отступлю перед очередным брошенным мне вызовом. Особенно мужчиной, который способен поглощать столько алкоголя, что нормального человека можно ввести в кому! – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Что же с твоим настроением – неужели очередное похмелье?
Патрик вдруг отошел от стены. Ее сердце отчаянно затрепыхалось в груди, однако Адриана уже решила – она не станет отступать перед ним.
– Нет, – тихо прорычал он, она уже успела позабыть о своем вопросе, – сегодня я трезв как никогда.
Ей не нравилось то, как он смотрит на нее.
– Так, быть может, тебе стоит промочить горло и твое настроение тотчас улучшится?
Патрик встал прямо перед ней. В нем неожиданно нашло отражение всё страдание мира – таким измученным выглядело его лицо. Адриане захотелось расплакаться, но не из-за него. Прошлое не давало ей покоя.
– Что случилось? – еле слышно прошептала она.
Что-то неизвестное, доселе невиданное мелькнуло в его глазах. Затем Патрик склонил голову, и их губы встретились. Легкое касание, словно крыло бабочки, – едва ли это можно было назвать поцелуем. Адриане показалось, словно кто-то крепко и нежно обхватил ее сердце. Глаза закрылись сами собой, она вся отдалась этому сладкому потоку нежности. Когда же их губы расстались, хотя он и не отступил от нее, Патрик снова выглядел чужим. Его губы вновь сжались, без намека на улыбку.
– С того момента, когда ты вошла в эту дверь и начала приказывать мне, я снова чувствую себя самим собой.
Адриана долго смотрела на него, не проронив ни слова. Глаза Патрика – словно два бездонных озера, наполненные секретами, которых она никогда не узнает. Однако она знала другое. Ему более не понадобится унижать или оскорблять ее. Он был принцем по крови, он мог повергнуть ее лишь одним своим взглядом. Было невозможно изменить что-либо в их отношениях.
