Морин Чайлд - Любовь по соседству
— Ладно. Хочешь упрямиться — упрямься.
— Как любезно с твоей стороны разрешить мне платить по собственным счетам. Большое спасибо.
— Поиграем в мячик? — Конор тоже решил принять участие в разговоре.
— Не сейчас, дорогой.
— Конечно, — одновременно с ней ответил Гриффин.
— Конору пора в кровать, — возразила Николь.
— Но он не выглядит уставшим.
— Это мой сын, и мне решать.
Несколько секунд Гриффин пристально ее изучал, а потом сдался:
— Как скажешь.
Все еще крепко держа сына в руках, Николь пошла наверх. Хочет Гриффин того или нет, но ему придется смириться с тем, что она в состоянии принимать самостоятельно решения. И ей совершенно не нужен большой сильный мужчина, который возьмет на себя всю ответственность и станет платить по ее счетам. И сына она сама прекрасно вырастит. Справлялась же она до того, как он появился в ее жизни, справится и после того, как он исчезнет.
Хотя ей вообще совершенно не хотелось думать о том, что очень скоро он исчезнет.
Странную игру они затеяли. Ночью — любовники, днем — враги. За эту неделю он уже успел стать неотъемлемой частью ее жизни, ведь у них все стало общим, начиная от кухни и заканчивая временем, проводимым с Конором. Они строили отношения на несуществующем фундаменте.
Еще никогда в жизни она не делала ничего столь безрассудного, но при этом ни о чем не жалела.
Так любовники они или все же враги?
Николь больше не знала, какой из этих ответов верен.
— Так, — заметил Лукас после того, как Николь ушла, — это было чертовски неловко.
— Точно. — Гриффин вытащил из холодильника две бутылки пива. — Добро пожаловать в мой новый мир.
— Она все еще бесится из-за того, что ты спалил ей кухню.
— Похоже на то. — Непрошибаемая женщина, она даже вполне могла бы родиться в их собственной семье, ведь они все были такими.
Вот только если бы она действительно была бы Кинг, ему бы она точно не досталась, а Гриффин уже просто не мог себе этого представить. А та игра, что они затеяли, с каждым днем становилась все сложнее.
Разумеется, большая часть того, что между ними сейчас произошло, была лишь притворством, чтобы показать всем окружающим, какие у них натянутые отношения, чтобы никто не подумал ничего лишнего. Но в ее словах было достаточно много правды.
Похоже, она так же горда, как и он сам. И объективно он вполне мог ценить и уважать это ее качество. Вот только сейчас эта дурацкая гордость стояла у него на пути, и ему это совершенно не нравилось.
Так же как и франшиза. Гриффин совершенно точно знал — у нее просто нет необходимых денег, но при этом она ни за что не попросит у него помощи. Просто замечательно! Она всерьез винит его в пожаре, но при этом не соглашается принять от него денег на ремонт. Ну и где здесь здравый смысл?
Лукас рассмеялся, оторвав Гриффина от собственных мыслей:
— Приятель, а у тебя, похоже, нынче совсем не сладкая жизнь. Она же на тебе буквально ездит, ведь так?
— Постоянно, — буркнул Гриффин, невольно вспоминая, как каждую ночь Николь скакала на нем, соединяя их тела в единое целое…
— Слушай, я прекрасно знаю, каково жить с женщиной, которая на тебя за что-то взъелась. Так, может, тебе помочь? Мы вчера разобрались с одной работкой, и я могу отправить на ремонт ее дома еще одну команду, чтобы дело пошло быстрее.
В теории это было весьма заманчивое предложение, но на практике Гриффину этого совершенно не хотелось. Ведь как только Николь вернется к себе, те странные отношения, что возникли между ними, сразу же закончатся.
Закончатся безумные ночи, закончится их короткий летний роман.
Крепко сжав в руке пивную бутылку, Гриффин понял, что совершенно не готов положить всему этому конец. Разумеется, никаких длительных отношений ему не нужно. Но и трех дней с Николь ему тоже мало.
— Нет, — ответил он и поймал удивленный взгляд Лукаса.
— Ты серьезно? Почему?
«Хороший вопрос».
— Потому что некуда спешить, — буркнул Гриффин.
Лукас отхлебнул пива и прислонился к столу.
— Расскажи это кому-нибудь другому.
Гриффин наградил Лукаса фирменным ледяным взглядом Кингов, созданным для того, чтобы на месте убивать тех, кто осмелился путаться у них под ногами. Жаль только, что на родственников он совершенно не действовал.
Лукас лишь насмешливо покачал головой:
— Ладно, не нравится — не слушай.
— Договорились, только не пытайся убить меня взглядом, все равно на меня это не действует.
— А что действует?
— Ничего. Значит, ты не спешишь отделаться от Николь даже несмотря на то, что она доводит тебя до белого каления.
До белого каления? Скорее уж, она доводит его до неистовства.
Задумчиво оглянувшись по сторонам, Гриффин вдруг понял, что за последнюю неделю это место стало для него настоящим домом, наполненным сладостными воспоминаниями. Вот они с Николь посреди ночи едят на кухне мороженое, болтая и дурачась, как дети. А вот он усаживает обнаженную Николь на стол, и она обвивает его ногами, притягивая к себе все ближе, до тех пор, пока они не растворяются друг в друге.
Да, она, как никто, умела сводить его с ума. И ему совершенно не хотелось останавливаться. По крайней мере, еще не сейчас.
— Только не подумай чего-нибудь лишнего, — попросил он Лукаса.
— А с чего бы? Только не забывай, что в отличие от непрошибаемого Гаррета у тебя всегда все на лице написано.
Черт, да он же эксперт по безопасности и на жизнь зарабатывает именно тем, что его намерения невозможно прочитать по его лицу! Что же Николь с ним сотворила?
— А тебя разве кто-то просил что-то читать по моему лицу?
— Не просил, но я все равно уже все прочитал, — усмехнулся Лукас. — Черт, приятель, ведь она — лучшая подруга Кэти.
— Не лезь, куда тебя не просят.
— Как скажешь, — улыбнулся Лукас, выставив перед собой обе руки, в одной из которых все еще держал пиво. А потом, увидев выражение лица Гриффина, быстро добавил: — Да ладно, расслабься, я не ищу драки, ведь после того, как я последний раз подрался с Рэйфом, Роуз пообещала, что сама меня прикончит, если я еще хоть раз приползу домой избитым.
— Прячешься за юбку?
— Поверь мне, моя жена пострашнее тебя будет. Только знаешь, если Кэти о чем-нибудь догадается, то ты — покойник.
— Да, — Гриффин сделал изрядный глоток пива, — я в курсе.
Разумеется, она его и пальцем не тронет, но ему придется влачить жалкое существование, начисто лишившись божественного печенья. Да и с семьей ссориться как-то не хотелось.
Вот только если бы ему пришлось выбирать между Николь и родственниками, он, не задумываясь, выбрал бы Николь.
