Трофей для подполковника (СИ) - Бигси Анна

Болезненная ухмылка исказила лицо. А какая цель у него? Выкарабкаться из дерьма, которое его окружает всю жизнь с самого детства? Доказать, что он сильнее? Да, привык все брать силой. Привык! И верил, что сила все побеждает.

Невольно вспомнил глаза Ямпольской после того, как расстегнул наручники и отпустил ее… Она его не боялась. Не уважала. Она его даже не видела. Словно смотрела на пустое место. В пустоту. Его правило силы дало сбой. Он получил то, что хотел. И захотел большего. Того, чего никогда не получит… А такие, как Шугарев, имеют это сполна, купаются в этом и выбрасывают на помойку.

— Я не могу любить. Не хочу любить, — прорычал он сам себе. — Не хочу никого видеть и слышать.

Глава 10

Одноцветные, ничем не примечательные дни медленно собирались в недели. В какой-то момент Стас перестал их вообще замечать. Погрузился в работу с головой и запретил себе думать о чем-либо кроме нее. Жестокость его правления помогла наконец навести порядок в районе, и ночь в их отделе стала казаться кошмаром. Благодаря упорству и несгибаемому характеру Стасу удалось улучшить показатели и уменьшить количество висяков. Он был доволен собой, но не собирался останавливаться на достигнутом.

Месяц пролетел незаметно, оставив после себя лишь легкий шлейф воспоминаний, которыми Стас предпочитал не пользоваться. Отодвинул от себя драку с Шугаревым и старательно избегал с ним встреч. Если все же случайно сталкивались в коридоре, просто кивали друг другу и расходились в разные стороны. Заболотный ясно дал понять, что про рапорт Дмитрия нужно просто забыть, Стас не стал спорить. В конце концов, ему было искренне наплевать на всю эту возню.

Про Ямпольскую намеренно ни у кого ничего не спрашивал, да и вообще не интересовался ее персоной. По обрывкам фраз в курилке имел представление о ее самочувствии, знал, что Ирина выписалась из больницы и долечивается дома. Но большего себе не позволял. Абстрагировался и предпочел просто забить на всю эту историю. Поначалу сильно ломало и выкручивало. Несколько раз Стаса так и подмывало послать все к чертям и поехать к ней, но он упрямо гасил все эти порывы еще в зачатке. В итоге ему самому стало смешно, что почти в нее влюбился. Вся эта ванилька не для него, да и что ни делается — все к лучшему.

Трель стационарного телефона заполнила тишину в кабинете. Стас хмуро посмотрел на этот допотопный агрегат — обычно хороших новостей по нему не сообщалось, но все же поднял трубку.

— Волков, слушаю.

— Здравствуй, Стас. — Ровный голос Заболотного раздался в динамике.

— Чем обязан? — сухо поинтересовался, ожидая очередной виток геморроя.

— Ты наверняка уже знаешь, завтра Ямпольская выходит на службу… — Стас замер, боясь сделать вдох и непроизвольно сжал в руке карандаш. Тот не выдержал напора и сломался, выдавая истинные эмоции. — Подготовь к ее появлению отчет о проделанной работе и введи в курс дела.

Стас шумно втянул воздух и прикрыл глаза, судорожно пытаясь взять себя в руки и унять взбесившееся сердце. Оказался совершенно не готов к этой новости и пока не представлял, как пройдет встреча с Ириной.

— Волков, ты оглох? — недовольно рявкнул генерал, возвращая его с небес на землю.

— Я понял, — процедил Стас сквозь зубы, стараясь дышать ровно и не выдать своего состояния. — Все сделаю.

— То-то же, — пробурчал Заболотный, и в трубке послышались короткие гудки.

Стас раздраженно бросил трубку на рычаг и, оттолкнувшись от кресла, поднялся на ноги. Рывком открыл створку, закурил и глубоко затянулся. В груди тревожно заныло, и он с силой стиснул кулаки, ощущая, как сознание распадается на атомы. Перед глазами возник образ Ирины, гордо шествующей по коридору, и Стас ощутил, как нервная дрожь курсирует по телу, заставляя зябко ежиться. Так надеялся, что наваждение прошло бесследно, а теперь начал сомневаться…

Мобильный телефон зазвонил в кармане. Стас ловко достал его и, взглянув на дисплей, принял звонок от Сергея.

— Говори, — вместо приветствия произнес, желая сократить разговор до минимального конструктива.

— Стас, привет. Инфа появилась. — В динамике послышался бодрый голос.

— Излагай. — Стас выпустил в окно сизую струю дыма, мобилизируя мозг для получения информации.

— Походу, Потапов решил перевезти сына за границу.

— С чего ты взял?

— Его секретарша заказала билеты на левые документы, я пробил в аэропорту, по возрасту подходит.

— Когда? — Стас обернулся к календарю.

— Через неделю.

— Отлично, — мысленно поставил галочку на этот день. — Будем брать.

Стас сбросил звонок и, небрежно швырнув телефон на стол, потушил сигарету. Целый месяц они пасли Потапова, всеми правдами и неправдами вынуждая его оступиться, но все было тщетно. Коллеги тоже не нашли никаких зацепок, как Стас и предполагал, никаких следов Михаил не оставил. Прижать его другим способом тоже не получалось, все попытки разбивались вдребезги об идеальный образ. Потапов-младший был единственной ниточкой, способной привести к результату, и нельзя было ее упустить.

Реабилитация подошла к концу. Ирина чувствовала себя на удивление хорошо и морально готовилась к выходу на службу. Сложно представить, как вернуться, когда не помнишь половину событий своей жизни, но выбора ей не предоставили. Больничный и так затянулся.

Все это время Дмитрий был рядом, поддерживал и заряжал позитивом. В какой-то мере она была даже благодарна всей этой жуткой истории, из-за нее их отношения перешли на какой-то новый уровень. Вернулась былая легкость, и влюбленность расцвела с новой силой. Ирина вновь чувствовала себя любимой и единственной и была искренне счастлива, так по-настоящему, по-женски.

Единственное, что немного омрачало — Дмитрий наотрез отказывался оставаться на ночь. Днем они проводили много времени вместе, целовались и обнимались, как школьники, но потом он непременно уходил, оставляя ее одну. Несколько раз Ирина пыталась узнать причину, но он списывал свое поведение на то, что она слишком слаба и пока не готова к полноценным отношениям.

Сегодня Ирина была намерена исправить это недоразумение. Хватит, монашество затянулось. Она, в конце концов женщина, и хочет быть не только любимой, но и желанной.

Отправив сына ночевать к маме, приготовила романтический ужин и накрыла на стол. Надела заранее приготовленное платье, очень короткое и сексуальное. Волосы собрала в высокую прическу, оставив лишь несколько небрежных прядей. Чулки, каблуки и яркий мейк с акцентом на глаза завершили образ. Ирина пшикнулась любимыми духами и покрутилась перед зеркалом. Образ получился довольно вызывающим и вульгарным, но это было даже к лучшему, от такого подарка Дмитрий не сможет отказаться.

Трель дверного звонка разлилась по квартире и запустила стаю мурашек по коже Ирины. Волновалась, как в первый раз, и ничего не могла с собой поделать. Улыбнувшись своему состоянию, быстро забежала в комнату, чтобы зажечь свечи, и поспешила открыть дверь.

Дмитрий увидел ее и присвистнул. Судя по его ошарашенному лицу, эффект неожиданности получился в полной мере. Ирина не сдержалась, рассмеялась беззаботно и свободно, втащила его в квартиру и сразу же прижалась губами к его губам.

— Ирка, что ты творишь? — прохрипел Дмитрий, неловко отстранившись. Взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза, не давая приблизиться.

— Что-то не так? — Она лукаво закусила губу, дразня и заигрывая, но что-то в его взгляде заставило насторожиться.

— С чего ты взяла? — Он нервно сглотнул и вымученно улыбнулся.

— Ты меня больше не хочешь, да? — Слова дались с большим трудом, но Ирина должна была спросить прямо. Ходить кругами было не в ее характере, предпочитала горькую правду сладкой лжи. — Просто я читала, что так бывает… после болезни. — Она потупила взгляд, чувствуя себя полнейшей идиоткой.

— Что? — Дмитрий недоуменно смотрел на нее, не понимая, как такое вообще могло прийти в голову. Как можно не желать такую эффектную женщину? Он не хотел форсировать, терпеливо ждал, пока она все вспомнит, чтобы потом не выглядеть полнейшим мудаком в ее глазах и иметь возможность вымолить прощение, но Ирина не оставляла выбора. Терять ее расположение ему пока было никак нельзя, да и Алена порядком его достала. Пришло время делать выбор. — Вроде болела ты, а не я… — вкрадчиво продолжил он ее мысль, вынуждая договорить до конца.