Ребекка Уинтерз - Приют Святой Анны

Эшли постаралась лечь как можно грациознее, но сохранять достоинство оказалось очень трудно.

— Не смей смеяться надо мной, — проворчала она, заметив, как у него дрогнули губы. Она осторожно легла на бок, лицом к нему и, натянув одеяло до подбородка, добавила:

— Мужчинам не понять, что значит чувствовать себя громадным тунцом, который не может сдвинуться с места без посторонней помощи.

Подкладывая ей подушки, он не мог сдержать смешка.

— Ты никогда не будешь похожа на тунца, дорогая.

Однако смешливые искорки в синих бездонных глазах говорили о том, что она напоминает ему что-то другое.

— Тогда на жирную куропатку, что ли?

Он улыбнулся еще шире.

— Мне и без этого хватает проблем с тобой. Так что в соответствии с пятой поправкой к нашей Конституции я имею право не отвечать, чтобы не навредить самому себе.

Его шутка возымела обратный эффект. Отважившись, она серьезно произнесла:

— Скажи мне кое-что, Корд…

— Все, что хочешь, — сказал он так горячо, что она поняла, что и его легкость улетучилась.

Эшли закусила губу.

— Когда ты увидел, что я беременна, почему ты решил, что это ребенок Грега?

Его красивое лицо потемнело.

— Когда я прошел мимо тебя в коридоре, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это действительно ты. — Он посмотрел ей в глаза. — Ты знала, что мне нравились твои длинные волосы. — Его голос зарокотал. — Я решил, что ты можешь остричь их только ради другого мужчины. В глубине души я знал, что ты не спала с Грегом, но боль и ревность так терзали меня, что я сказал это, чтобы разозлить тебя и заставить назвать имя настоящего отца.

Ее захлестнуло чувство вины.

— Я… я очень сожалею, что ты узнал о моей беременности таким образом. Сейчас я понимаю, что напрасно скрывала это от тебя, — прошептала она. — Ты имел полное право узнать об этом одновременно со мной. — У нее перехватило дыхание. — Что касается моих волос, то в свое время я думала, что стану монахиней. Сестра Берниза говорила мне, что я должна буду совсем остричь волосы, когда вступлю в орден. Тогда я решила, что буду ходить с длинными волосами до тех пор, пока не наступит этот день. К последнему классу школы мои планы изменились, но волосы оставались длинными. Когда выяснилось, что я беременна, у меня, как положено, начались недомогания по утрам. И мне все время было жарко. Вот тут-то мне и пришла идея сделать короткую стрижку. Это не было сделано специально для того, чтобы причинить тебе боль, Корд.

— Я понимаю, — хрипло сказал.

— Просто после всех этих лет мне захотелось попробовать что-то новое. Да и легче будет справляться с такими волосами, когда родится ребенок. Но я знаю, что сейчас выгляжу совсем по-другому.

— Неужели ты на самом деле думаешь, что для меня это важно? — возразил он. — Да ты красива с любой прической. Что касается сожалений, у меня самого их достаточно, чтобы обвинять в чем-то тебя. Ты носишь моего ребенка, и вы оба здоровы. Все остальное не имеет никакого значения.

Она кивнула.

— Согласна. Теперь главное — наш ребенок.

— Где ты сейчас живешь?

Он поднял тему, к которой Эшли боялась подступиться, опасаясь его недовольства. Она уставилась в стенку напротив.

— Я жила у одной старой женщины, миссис Бромуэлл, и ухаживала за ней. В воскресенье, выйдя отсюда, я перееду в другую квартиру, в очень симпатичном районе.

Напряженная тишина повисла в комнате.

— На что ты будешь жить?

— Я обеспечена на несколько месяцев, а потом найду другую работу по уходу, чтобы у меня было место, где я могла бы жить с ребенком. Миссис Бромуэлл и ее семья дадут мне самые лучшие рекомендации.

Она ждала, что Корд перебьет ее или предъявит ультиматум. Перед этим он говорил ей, что не даст развода. Но теперь он молчал.

Эшли думала, что он по крайней мере потребует, чтобы она принимала от него деньги. Ее потрясло, когда ничего подобного не произошло. Больше того — он вообще ничего не сказал.

Сознайся, что тебе больно, Эшли. Сознайся, что ты надеялась на его сопротивление.

Повернув голову в его сторону, она увидела, что он рассматривает одеяльце, которое она оставила на стуле.

— Красиво, — восхищенно сказал Корд и бросил на нее непонятный взгляд. — Я не знал, что ты умеешь делать такое.

— Женщины из церкви, в которую я ходила, научили меня этому.

— Мы будем крестить там нашего ребенка. Ты купила рубашечку для крещения?

О, Корд! Если бы ты только знал! Я ничего не покупала.

— Нет. — Ее голос задрожал. — Нет еще.

— Если ты захочешь поработать над одеяльцем вместо того, чтобы играть, пожалуйста.

— Нет. Я почти закончила. Могу доделать в любое время на этой неделе.

Он молча положил одеяльце на место. Его молчание пугало ее. Она видела, что он погружен в тяжелые раздумья.

— Могу сразиться с тобой в «боггло», как только захочешь, — тихо сказала она, чтобы напомнить ему о своем присутствии.

— Эшли… Если не возражаешь, я бы отложил игру. Пожалуй, выпью чашечку кофе. Пойду в холл. Хочешь, я выключу свет?

Она не думала, что так сильно огорчится оттого, что он оставляет ее одну.

— Да, пожалуйста.

— Спокойной ночи, Эшли. Увидимся утром.

Горячие слезы брызнули у нее из глаз, когда она услышала, как за ним закрывается дверь. Почему ему понадобилось так внезапно уйти? Потому что он целый день не курил или за этим стоит что-то другое?

Она не знала, о чем он думал и что чувствовал. Где-то глубоко в ее сознании всегда присутствовала Шейла. Ее образ в халате Корда преследовал Эшли, как злобное привидение.

Но Корд клялся, что не было никакой греховной связи, что он был на улице и понятия не имел о том, что Шейла проникла в его комнату. В присутствии Винси он заявил, что презирает свою мачеху.

Ты знаешь ее версию и мою. Кому из нас ты поверишь, Эшли?

Этот вопрос все крутился и крутился в ее голове.

Может быть, он поэтому ушел сейчас? Потому что, когда она сообщила ему о своих планах, он понял, что она не собирается снова жить с ним вместе?

Корд мог подумать, что, если она ему не поверила и не смогла его простить, тогда зачем же снова возвращаться к этому…

Могла ли она осуждать его, когда даже сейчас предполагала, что он, может быть, звонит в этот момент Шейле?..

Почему ты оставил меня одну именно сейчас, Корд? Почему молчишь?

Поразмыслив, Эшли решила, что он все-таки думал о ней. Ведь он позвонил ей в пятницу.

Весь день прошел у них с Кордом так, как в те времена, когда они счастливо жили в браке. Они достигли большого прогресса сегодня. И после этого он замолчал и ушел в себя, стал недосягаемым для нее! Она готова была расплакаться от досады. Какая нелепость!