Дана Хадсон - Взаимный обман
Шокированная его поведением Реджина несколько раз пыталась вернуть себе бинокль, но на все ее попытки Майкл мычал что-то невразумительное и бинокль не отдавал. Впрочем, мисс Хейл, захваченная возвышенной музыкой и трагическим сюжетом, больше хлюпала носом, прижимая к глазам тонкий батистовый платочек, чем следила за своим предполагаемым женихом.
Не понимая как, но Майкл дожил-таки до антракта и бросился к ложе, забыв о Реджине. Дело осложнялось тем, что вход в ложи был отдельно и, пока он обегал длиннющий театральный коридор, ложа уже оказалась пустой.
Он бросился к важному капельдинеру в темно-синей униформе с серебряными галунами, прохаживавшемуся возле длинного ряда лож.
— Извините, вы не подскажете, куда ушли люди из этой ложи?
Капельдинер окинул придирчивым взглядом странного посетителя. Зачем ему семья графа? И, памятуя о мерах безопасности, он ответил:
— Извините, но я не заметил, кто сидел в этой ложе.
Майкл как ошпаренный метнулся вниз, к кафе. Хелен там не было. Он пробежал по всем этажам, заглядывая во всевозможные углы и лазейки — напрасно.
Вернувшись на свой этаж, он выглянул в окно в коридоре и застонал — на театральной парковке, расположенной с тыльной стороны здания, во внушительный «роллс-ройс» усаживалось увиденное им семейство. Последней в машину забралась Хелен, предварительно окинув пристальным взглядом здание театра.
Майкл готов был поклясться, что она чувствует его взгляд, и принялся искать защелку, чтобы открыть окно и помахать ей. Но служащая театра, возмущенная подобным самоуправством, быстро пресекла эту хулиганскую выходку.
Понимая, что у него остался один-единственный шанс, Майкл бросился вон из театра. Но, пока он огибал длинное здание Ковент-Гардена, «роллс-ройс» выехал со стоянки и его черный капот мелькнул в самом конце квартала.
Разочарованный до зубовного скрежета Майкл вернулся обратно как раз к третьему звонку.
Реджина с мягким смешком поинтересовалась:
— Что такое произошло, мистер Флеминг? Куда вы исчезли?
Майкл был не в том расположении духа, когда мужчина в состоянии что-либо объяснять любопытной женщине, и Реджина в этом скоро убедилась.
Плотно усевшись в кресле, он бросил на нее такой сумрачный взгляд, что она враз почувствовала себя виновной во всех смертных грехах, и рявкнул:
— Смотрите лучше спектакль, мисс Хейл!
Она не обиделась и не оскорбилась, а просто кивнула.
— Конечно. Извините, это не мое дело, где вы ходите. Просто мне показалось, что для вас это очень важно.
Медленно погас свет, прерывая ее излияния, чему Майкл был очень рад. Ему ее психологические опыты ни к чему. Его гораздо больше занимал вопрос: куда уехала Хелен и что бы он сказал ей, если бы догнал? Зная собственную вспыльчивость, предполагал, что ничего хорошего. Поскольку она была не одна, то ее спутники, естественно, вступились бы за ее честь и произошел бы отвратительный скандал, коих ему следует избегать всеми силами.
Следовательно, то, что он не смог ее догнать, просто благоволение его судьбы и ему надо быть за это благодарным Провидению. Но вот что-то никакой благодарности, даже самой малюсенькой, он в своей душе не находил.
Спектакль закончился, после длительных оваций публика двинулась к выходу. Реджина, как обычно, покидала театр в эйфорическом состоянии. Воспользовавшись тем, что в такие моменты она бывала более открыта, чем обычно, Майкл мрачно спросил:
— Реджина, вы и в самом деле хотите за меня замуж?
Еще не выйдя из размягченно-приподнятого настроения, она честно ответила:
— А почему бы и нет? Честно говоря, мне все равно.
Это было так созвучно его собственным настроениям, что он поразился.
— У вас кто-то есть?
Она печально вздохнула.
— Нет. У меня никого нет. — В воздухе осязаемо повисло слово «сейчас».
Майклу очень хотелось спросить «но был?», но он не посмел — глаза девушки вдруг приобрели настолько страдальческое выражение, что ему стало ее искренне жаль. Что ж, они схожи и в этом — оба как побитые собаки. Что же ждет их в браке? Может быть, сработает принцип «стерпится — слюбится»? По крайней мере мучить друг друга они точно не будут.
Майкл отвез Реджину в «Ритц», сдал с рук на руки миссис Хейл и уехал в свой «Савой», радуясь, что отели находятся достаточно далеко друг от друга, чтобы дамы не тревожили его лишний раз по пустякам.
На следующее утро он отправился в Вестминстер — именно там находился кабинет Ричарда Рэдли. В старинном здании на первом этаже Майкл увидел солидную табличку «Мистер Рэдли». И больше никаких обозначений. Чуть усмехнувшись, он стукнул в большой бронзовый молоток. Звонкое эхо долгим гулом разнеслось по зданию.
Дверь немедленно отворилась, и возникший за ней немолодой человек в темно-сером сюртуке, будто вышедший со страниц романов Диккенса, спросил:
— Вам назначено, сэр?
Немало повеселясь в душе этой церемонностью, Майкл подтвердил, что ему назначено, и человек, которого ему очень хотелось назвать стряпчим, провел его внутрь.
К удивлению Майкла, внутри все было похоже на обычный современный офис — такие же компьютеры, факсы и принтеры. В приемной за отдельным столом сидела несколько встревоженная секретарша в слишком кокетливом для офиса платье.
— Извините, но мистер Рэдли в настоящую минуту занят. Подождите, пожалуйста!
Забавляясь, Майкл присел в предложенное ему кресло. Что же такое могло здесь произойти, если секретарша, эта мисс Невозмутимость, настолько не в своей тарелке?!
Но вот дверь отворилась, и в приемную вылетела разгневанная женщина средних лет, натягивавшая на ходу длинные митенки в тон строгому серому костюму.
— Я столько лет терпела твое пренебрежение собственной семьей, но на этот раз ты перешел все границы! Больше я ничего подобного не потерплю!
Тон у нее был на редкость категоричный, и побледневшая секретарша, опустив глаза, принялась нервозно перекладывать на столе бумаги, создавая видимость бурной деятельности.
Майкл невольно подумал: да у нее рыльце в пушку! А то чего бы ей так волноваться?! Секретарша была довольно молода и привлекательна, чтобы понравиться любому мужчине.
Следом за женщиной в приемную вышел высокий худой мужчина в расстегнутом пиджаке, из-под которого виднелась белоснежная накрахмаленная рубашка. Майкла передернуло. Он терпеть не мог крахмальные рубашки, считая их своего рода атавизмом.
— Хорошо-хорошо, Софи! Ты совершенно права! Я немедленно отменяю все встречи, и мы едем в Линдхерст. — Мистер Рэдли говорил так, как говорят провинившиеся мужья. — Подожди меня пять минут!
