Элис Маккинли - Обольстительная Джойс

— Ну где они там? — издалека начала Амалия. — Пора обедать.

— Уже вышли, сейчас придут. — Голос Мартелли звучал ровно, почти спокойно. Вероятно, он был в хорошем расположении духа.

— Как твои сны? — поинтересовалась Амалия.

— Последнее время ничего, я так устаю, что просто не помню их. Очень хорошее средство от кошмаров.

Джойс услышала щелчок открывающейся банки. Потом повисла пауза, скорее всего пока Мартелли пил, Амалия не стала его ни о чем спрашивать. И вот опять ее голос:

— А как тебе новая девушка? — Она решила действовать открыто. — По-моему, толковая.

— Вы подружились, это мешает тебе взглянуть на ее способности объективно. — Произнесено это было достаточно резко; можно сказать, фраза выделилась из общего спокойного тона разговора. — Я не хотел бы говорить тебе неприятные вещи о твоей новой подруге. Это выходит за рамки моих принципов. И вообще, сплетни не по моей части.

— Да перестань, Андреа. — Джойс почувствовала безразличие в голосе Амалии. Разумеется, она поняла, что та нарочно ведет себя так. Мартелли быстрее развяжет язык, если будет уверен в неразглашении высказанного мнения. А если собеседник равнодушен к предмету разговора, то вряд ли пойдет передавать кому-либо чужие слова. Короче, Амалия делала все, чтобы этот тет-а-тет выглядел незначительным бытовым эпизодом, который забывается, едва появляются дела поважнее. — Ты же прекрасно понял, что меня не интересует твоя оценка ее личных качеств. С этим, как ты правильно заметил, я уже сама разобралась и пришла к выводу, что в качестве подруги она очень даже ничего, если не сказать большего. Мне хочется знать профессиональную оценку.

— Было бы что оценивать, — усмехнулся Андреа. — Ну если тебя это так волнует, то она не специалист и даже до уровня дилетанта не дотягивает.

— Как? — На этот раз удивление Амалии было искренним. — Тебя чем-то не устраивает ее работа. Мне казалось, что она делает все достаточно качественно. И делает больше, чем положено.

— Уоллс сказал, что она даже не имеет специального образования в нашей области. Взялась писать диплом из любительских соображений. Собирает материалы. Ну и пусть себе собирает. А вообще я был бы ей очень признателен, если бы она не лезла, куда не просят. А то суется, где надо и где не надо. Вчера просилась в пирамиду. Строит из себя археолога. Почему ее не предупредили, что здесь не в бирюльки играют.

Джойс уже едва сдерживала слезы. Они беззвучно катились по щекам. Ей хотелось выскочить наружу и высказать все ему прямо в лицо. Прямо сейчас, пусть знает, что он придурок. Да, у Джойс нет профессионального образования. Да, она многого не знает. Но хоть бы раз этот чертов Мартелли показал ей, как работать, объяснил, помог. Так нет же, сама догадывайся. Джойс эти две недели работала как проклятая, копалась в библиотеках, целые часы проводила у Уоллса, который, кстати, не переставал удивляться ее успехам. Везде сама, все сама, а он еще не доволен! Слезы беззвучно катились по щекам, а сердце отчаянно билось. Хотелось кричать, хотелось ругаться и бить посуду, но Джойс молчала, боясь выдать себя. Нет, собственная репутация в глазах итальянца ее отныне не беспокоила, а вот Амалию подставлять нельзя. Если Джойс сейчас выйдет из палатки, он, разумеется, все поймет. А ведь Амалия не на стажировке, ей с ним потом работать. И Джойс терпела.

— И вообще, у нее в голове ветер, — продолжал между тем итальянец. — То по телефону болтает, то возле вас здесь околачивается.

— Мне кажется, ты несправедлив. Джойс старается изо всех сил. Да, она кое-чего не знает, но ее любительский интерес к исследованиям гораздо сильнее, чем у многих профессионалов. И рвение явно не любительское. Она все схватывает на лету. И насчет ее времяпрепровождения ты тоже не прав. Она вечно в библиотеке в нерабочее время. Или за компьютером у Феликса. К Уоллсу ездит через день за книгами. У нее в квартире сесть негде. И…

— Вот поэтому я и сказал, — прервал Амалию Андреа, — что нам не стоит заводить этот разговор. Давай больше не будем о ней. Хватит. Я свое мнение высказал, ты можешь оставаться при своем. Что-то Мауро и Феликса нет. Пойду потороплю их.

И Джойс услышала удаляющиеся шаги. В палатку вошла Амалия, вид у нее был испуганный и виноватый. Увидев слезы на щеках Джойс, она покраснела:

— Извини, я не хотела… я… прости.

— Нет, ничего. — Джойс достала из кармана платок и вытерла глаза. — Ты тут ни при чем. Это все он. Я же говорила, что лучше не надо. Но ты все равно не виновата, даже в голову не бери. — Она потянулась к подруге и обняла ее. — Можно тебя попросить об одолжении?

— Да, конечно, о чем хочешь. — Амалия крепко сжала руку Джойс.

— Тогда придумай что-нибудь, чтобы оправдать мое отсутствие на пару часов. Я… У меня теперь совсем нет настроения работать, ну ты понимаешь. — Джойс извлекла из кармана ключи от машины. — Все равно ничего не сделаю, будет все из рук валиться. И с ним не хочу видеться. Поеду развеюсь.

Лицо Амалии стало еще более испуганным.

— Подожди, тебе нельзя за руль в таком состоянии. Ты сама на себя не похожа. Джойс! Стой!

Но Джойс не могла стоять, слезы душили ее. Скорее в дорогу! Скорее в джип и колесить по песчаной равнине, забыть обо всем на свете. Джойс выбежала из палатки, не обращая внимания на возгласы Амалии.

— Я вернусь через пару часов, прикрой меня, пожалуйста. Хотя теперь, похоже, терять мне уже нечего. — И Джойс побежала по направлению к стоянке, вытирая рукавом рубашки навертывающиеся на глаза слезы. Она не замечала вокруг себя никого и ничего. Услышав всхлипы, люди оборачивались, но Джойс уже не могла сдержаться. Пусть смотрят, плевать, плевать на все! И зачем только она приехала на эти раскопки!

Джип бодро загудел мотором, послушно выезжая со стоянки. Обида постепенно уступала место гневу и злости. Чертов итальяшка! О как же она ненавидит его! Джойс надавила на газ. Свобода! Впереди только пески, безжизненные пески, где некому сыпать оскорблениями. Бензобак был залит до отказа — Джойс только утром заправила машину. Отлично, значит, нет риска застрять посреди дороги. Только сейчас она подумала, что неплохо бы было взять документы и деньги на всякий случай. Но вещи остались под навесом в рюкзаке. Даже сотовый. Ну и замечательно, никто ее не побеспокоит.

Джойс прибавила скорость, ничто так не успокаивает, как вождение. Джип взревел, с легкостью обгоняя другие машины. Вот так уже лучше. Ветер трепал волосы, рубашка на спине надувалась пузырем. Сейчас все проблемы уйдут на второй план, останется только эта дорога, только бескрайние просторы. Слезы на щеках уже высохли, Джойс почувствовала прилив энергии. Нет, она не позволит всяким идиотам портить ей настроение. Ну разве от этого гибрида компьютера и папки-блокнота можно было ожидать чего-нибудь иного?! Чему она, собственно, удивляется? Досадно, обидно, но не стоит делать из этого трагедию. В конце концов, два месяца — это не полжизни. И потом, ведь Джойс совершенно ни в чем от него не зависит. Занимается своим делом, собирает материалы для диплома. Пусть он думает что хочет.