Я же говорил, что ты будешь моей (СИ) - Головач
— Я прекрасно сама справлюсь со всеми своими проблемами! Можешь больше не переживать и не звонить мне! Потому что ни на один твой дурацкий звонок я не отвечу! Прощай! Желаю тебе от всей души, чтобы ты и дальше крутился в своём чёртовом бизнесе, как белка в колесе!
— Рина, ты… — отец не успел сказать ничего нового, так как я резко отключила телефон.
— Чтоб ты подавился своим сраным бизнесом! Из-за тебя у меня никогда не было дома и друзей хороших! Ты всё отнимал у меня! Всё из-за тебя и твоих грёбаных постоянных переездов!
Я медленно прислонилась спиной к стене, пытаясь изо всех сдержать подступивший к горлу ком.
— Ненавижу… — прошептала я, также медленно сползая по стене вниз на землю и чувствуя, как по щекам ручейками льются горячие слёзы.
Если бы не мой отец, если бы не его постоянные поиски связей и этот бизнес…
Боже, ну, почему жизнь так жестока? И ко мне, и к бедняжке Виолетт и к Лизандру, что многим кому просто не повезло лишиться шанса, заниматься тем, чем нравится и быть не скованными цепями тяжёлого рока?
Мне не хотелось возвращаться к ребятам. Начались бы расспросы, и я бы ещё сильнее сорвалась.
А я не хотела показаться слабой, да и просто не хотела, чтобы мой любимый парень видел боль в моих глазах.
Сейчас мне просто нужно было проплакаться и излить в этих самых слезах всю ту боль, ненависть и гнев, что накопились во мне за всю мою жизнь.
И в них всегда был виноват мой отец.
Если мама ещё относилась ко мне и моему мнению с пониманием и уважением, лишь иногда осуждая какие-то мои решения, то он предпочитал только давить на меня и насильно вынуждать против моей воли делать что-то правильное по его мнению.
С трудом теперь верю, что папа вообще любил меня… Или я его, как дочка.
Конечно, я благодарна была за его труд и за то, что он нас с мамой кормил. Но… Этот «корм» стоил мне друзей, интересов.
До сих пор с ненавистью вспоминаю то время, когда отец днями заставлял меня вникать в его работу.
Хах, меня никогда не привлекал ни его бизнес, ни другие его дела. Я была совсем другого поля ягода.
Музыка, стихи, творчество… Вот, что я всегда искренне и сильно любила.
Но отец этого никогда не понимал, увы…
До сих пор помню, как мама тайно водила меня на танцы, в музеи, всегда выбивала билеты на концерты и покупала музыку, интересные книги, иногда задабривая отца, чтобы тот не кричал на меня.
Когда он видел, что я этим просто увлекаюсь как хобби, то был спокоен.
Но если я даже случайно говорила, что буду писательницей, певицей, актрисой театра или кино, да даже просто художником или скульптором, он начинал сердиться.
Творчество и искусство для него были лишь тратой времени, сил и денег.
Что же до моей учёбы в универе, то, по правде говоря, я пошла на Историю современного искусства только благодаря матери и нашему школьному учителю Месье Пьеррику. Именно они убедили отца, что это мне просто необходимо.
К тому же… Даже работая преподавателем по искусству, я смогла бы заработать себе на жизнь.
А если и нет, то занималась бы всем. Даже плакаты бы рисовала, если потребуется, пела бы в кафе или клубах, да даже в театрах уборщицей подрабатывала лишь бы быть ближе к миру творчества, в который меня Кастиэль и Лизандр однажды окунули с головой.
Потому что быть вдалеке от всего этого… Нет… Для меня это просто невыносимо. Да и не смогла бы я уже по своей собственной воле «отстраниться» от этого.
И я решила. Я получу это высшее образование и буду заниматься и работать так, как хочу и бок о бок со своим женихом.
Не просто с женихом, а с человеком, который всегда дополнял меня и был при этом будто утерянной частью меня, что имела свободу и силу для стремления к своей мечте.
И наплевать на то, что будут об этом другие. Мне терять больше нечего, а если я даже не попытаюсь хоть что-то изменить, то потом всю оставшуюся жизнь буду жалеть об этом.
— Хватит с меня быть вечной трусихой, — прошептала едва ли слышно я, вытирая слёзы и поднимаясь на ноги. — Пришло время следовать мечте и добиваться своего.
— Рина. Милая? Ты тут не уснула, малышка? — Кастиэль вышел из здания и подошёл ко мне сзади. — Всё хорошо?
— Кхм… Да, Кас… Всё хорошо, — я слегка прокашлялась, чтобы хотя бы по голосу не было ясно, что я плакала. — Просто телефонный разговор слегка… Затянулся.
— Кто звонил? Рина, взгляни на меня, — даже не дождавшись моего ответа, красноволосый осторожно развернул меня к себе лицом. Он не сказал ничего про слёзы. Решил не сейчас говорить о них. — Кто звонил?
— Кас, это просто… — начала, было, я, отведя взгляд в сторону.
— Не ври только что ошиблись номером или какой-то лох пытался тебя развести на деньги. Не верю в такие отговорки, — Кас был очень серьёзен. Ему лучше было не врать, тем более теперь, когда мы уже не просто пара.
Я же лишь тяжело вздохнула, но затем всё же честно ответила:
— Это был мой отец…
Я боялась, что сейчас и Кастиэль выльет на моего отца целый грузовик помоев. Но нет. Он помолчал с полминуты, слегка отвёл взгляд в сторону, а потом со вздохом спросил:
— Теперь все точки расставлены?
— Да, — кивнула я, а после с горечью в голосе тихо усмехнулась: — И он ясно дал понять, что теперь я сама по себе.
— Ты не сама по себе. Ты со мной, — парень притянул меня к себе и крепко обнял, прижав к своей тёплой груди. — Мы всё сможем вместе, гейша ты моя.
Гейша…
А ведь так он назвал меня в шутку, когда я пришла на Хэллоуин в кимоно и с традиционной японской причёской. Даже играла на семисене, японском струнном инструменте в тот вечер и пела одну из поэм японского гения.
Кастиэль тогда был вампиром и весьма соблазнительным и хитрым. Всегда подкалывал меня, но не без восхищения потом интересовался этим инструментом.
От этих воспоминаний я негромко и нежно усмехнулась, уткнувшись своим маленьким носиком в сильную и крепкую грудь моего любимого рокера, и также крепко
