Стань моим сейчас - Джосс Вуд
Лицо Коула напряглось.
— Право на посещение у него было, но он ни разу им не воспользовался. Как только мои родители расстались, он четко дал понять, что не желает меня знать. Никаких звонков, электронных писем или визитов.
Коул встал и направился к камину, чтобы подбросить несколько поленьев в ревущее пламя.
Лекс увидела пустоту в его мрачных глазах, и ее сердце сжалось. О своем отце она ничего не знала, кроме его имени, да и Джоэль не была уверена, что правильно запомнила имя того парня на вечеринке.
Ситуация Коула была более сложной. Ему постоянно напоминали, что отцу он не нужен, и все детство и юность он наблюдал, как тот любит и ценит старшего сына, тогда как Коулу в этом было отказано без каких-либо объяснений. Это вызывало боль.
— Как часто Сэм виделся с матерью? — спросила она.
Коул не торопился отвечать.
— Раз в месяц. Иногда он проводил с нами неделю во время школьных каникул.
Как же грустно! У Сэма были оба родителя, а у Коула — только один.
— Ты знаешь, почему твой папа?… — Она не могла подобрать подходящую фразу. Коул покачал головой:
— Не представляю. Я спрашивал у мамы, но она всегда меняла тему или отмахивалась от меня. — Он поднял руки и сцепил их за головой. — Незнание убивало меня.
— Понимаю. Гораздо проще обижаться на правду, нежели искать утешение во лжи, — ответила Лекс.
— Именно.
— Есть вероятность того, что отец был тебе не родным? — рискнула спросить Лекс.
— Тогда все казалось бы логичным, но дело в том, что я точная копия отца, — ответил Коул, опровергая ее гипотезу. — Почему мы завели этот разговор? Мы же можем обсудить что-то еще, верно?
Лекс понимала, что с откровениями покончено и сегодня ничего нового она не узнает. И все же это было неплохо.
Лекс смерила его взглядом сквозь полуопущенные веки. Такое выражение лица она позаимствовала у Джоэль.
— У меня есть идея… — протянула она, понизив голос, пытаясь казаться сексуальной.
В глазах Коула загорелся интерес.
— Слушаю…
— В кладовой есть морозильная камера с замороженными блюдами. Мы можем взять пару упаковок и разогреть в микроволновке. — Лекс выгнула бровь. — Ты ведь в курсе, что такое микроволновка, да?
— Забавная девчонка, — пробормотал он, пытаясь скрыть улыбку. Он подошел к ней, протянул руку и помог ей встать. — Так, при какой температуре и как долго нужно разогревать еду?
Лекс закатила глаза:
— Миллиардеры бесполезны во всем, кроме зарабатывания денег, — поддразнила она его.
— Я хорош в двух вещах, — сообщил Коул с довольной улыбкой. — Я умею зарабатывать деньги и заставлять тебя кричать от удовольствия.
С этим поспорить Лекс не могла.
На следующее утро Лекс проснулась на огромной пустой кровати в самой большой из гостевых комнат. Судя по тому, что сторона кровати Коула была еще теплой, он ушел совсем недавно.
Она очень надеялась, что он решил сварить кофе.
Лекс потянулась, ощущая удовлетворение и боль в мышцах, — за эту ночь они успели заняться любовью трижды! А когда приняли душ вместе перед сном, она ощутила прилив энергии и… счастья. Абсолютного!
О, как же ей хорошо!
Стоит наслаждаться каждым подобным моментом, ведь через пару дней она вернется к своей обычной жизни, полной забот и хлопот.
А здесь, в горах, шел снег и завывал ветер — все ради ее удовольствия. И Коул, судя по тому, как занимался с ней любовью прошлой ночью, был полон решимости дать ей все, чего она желала. По крайней мере, в плане секса… На другое Лекс и не рассчитывала.
Ощущая тоску где-то глубоко в сердце, прогнала нежелательные мысли. Она откинула одеяло, подошла к креслу и натянула на себя футболку Коула. Уткнувшись носом в воротник, Лекс вдохнула запах. Аромат одеколона был безумно сексуальным, как и сам Коул. Она закрыла глаза и снова глубоко вдохнула.
— Налаживаешь контакт с моей одеждой?
Лекс смутилась, увидев Коула, стоящего в дверном проеме с двумя кружками кофе в руках, в его глазах читалось веселье. На нем были черные спортивные штаны и свежая футболка с длинными рукавами. Такой верх выгодно подчеркивал мышцы его рук.
— Мне просто нравится, как ты пахнешь, — призналась она.
— Приятно знать, — сказал Коул, подходя и протягивая кружку.
Лекс с благодарностью приняла кофе и слегка вздрогнула, когда Коул поцеловал ее в голову, — она не привыкла к случайным ласкам, — но ей уже нравились подобные проявления нежности.
Чувствуя себя немного смущенной, Лекс подошла к большому окну и посмотрела на долину, покрытую снегом. Картина, открывающаяся из окна, походила на рождественскую открытку, а снег — на сверкающий белый ковер.
— Ух ты!
— Из соседней спальни вид еще лучше.
Лекс прошла в комнату с панорамными окнами. Белая широкая кровать располагалась по диагонали, и Лекс с легкостью могла представить, как лежит здесь под одеялом и наблюдает за снегопадом. Или спит с милым щеночком у ее ног, а может, и вовсе лежит обнаженная, положив руку на живот, где растет их малыш…
Ее охватила тоска по тому, чему никогда не бывать. Мир, спокойствие, тишина… стабильность. Будет ли у нее хоть когда-то время на себя и на свою жизнь. Будут ли дети, и найдет ли она свое собственное место…
Что с ней не так? Эта комната — одна из самых красивых, которые она когда-либо видела, но все же обычная комната!
Коул вошел за Лекс и сел на край кровати, а когда она присоединилась к нему, он положил руку ей на колено.
— Этот вид… Очень красивое место, — признал он.
Лекс чуть наклонился к нему.
— Моим сестрам здесь бы понравилось, — призналась она.
Да, она сказала себе, что не будет думать о них, но они все же были частью ее жизни, и она ничего не могла с собой поделать.
Коул повернулся к ней:
— Расскажи, как они появились в твоей жизни.
— Это длинная история, — пробормотала она, желая открыться, но боясь, что расскажет ему больше, чем следует.
Коул поднял кружку.
— У меня полно кофе, и я никуда не уйду, пока не выпью его до конца.
Ну раз так… Лекс взглянула в окно, думая, с чего же начать.
— Я уже говорила, как они начали жить с нами и какой свободолюбивой была моя мать. — Она обхватила кружку руками и сделала глоток. — Мы постоянно переезжали из дома в дом, в зависимости от того, готов ли новый бойфренд матери приютить ее, светловолосого ангела и рыжеволосое отродье. Жизнь с моей матерью была… очень нестабильной.
Коул поднял
