Инид Джохансон - Взаимный интерес

Идиот! При одной мысли о том, как они с Лив будут заводить детей, перед глазами поплыл алый туман. Остынь, остынь, умерь не в меру пылкое воображение! Но, вновь заговорив, Грегори не смог совладать с легкой хрипотцой в голосе:

— Ну как? Или посмотришь другие спальни?

Глаза молодых людей встретились. Лив замерла как завороженная, не в силах оторвать взгляда. Глупо, конечно, ведь Грегори говорил весьма разумные и здравые вещи, но что-то неуловимое в его голосе, какие-то глубоко личные нотки внезапно заставили ее почувствовать себя такой… такой слабой женщиной.

Происходило что-то странное. Нечто, чему названия Лив не знала, заставляло сам воздух между ними сгущаться, наполняться вяжущей негой. Ей казалось, что невидимые, но теплые ладони проникают под ее одежду, ласкают тело, а оно откликается в ответ…

Сделав над собой усилие, Лив отвела взгляд от глубоких янтарных озер — глаз Грегори.

— Нет, — пролепетала она. — Нет, спасибо. Да-да… я согласна… Очень красивая комната. — И чуть не упала, в спешке споткнувшись о порог, досадуя и злясь на себя.

Слава Богу, Грегори просто-напросто внес в спальню ее чемодан, поставил около кровати и вышел, бросив напоследок:

— Тогда отдыхай и приходи в себя.

Лив без сил опустилась на пестрое покрывало. Она никак не могла взять в толк, что же такое с ней происходит, отчего вдруг утратила способность трезво соображать, почему вдруг ведет себя, точно малолетняя идиотка. Жалко лепечет, спотыкается, сама не своя… А все почему? Да потому что навоображала невесть чего: будто между ними начинает возникать искорка взаимного влечения.

Вертя на пальце тонкое колечко — неужели действительно медное? — Лив боролась с маниакальным желанием сорвать его и зашвырнуть в угол. С губ ее сорвался сердитый стон.

Да что с ней? Она ведь сама попросила Грегори жениться на ней в обмен на все свои сбережения. Ему нужны деньги, ей — эта нелепая пародия на брак, чтобы гордо вручить Барбаре ключи от Роуз-хаус со словами: «Мамочка, это тебе. Будь счастлива».

Они заключили сделку, и она свою часть выполнит. Неприятно, конечно, что пришлось поселиться в этом коттедже и делать вид, будто у них медовый месяц, но Грегори прав: смысл в этом есть. Тем более что и сам он ведет себя куда как благородно, даже уступил ей единственную спальню с отдельной ванной комнатой. Так они смогут избежать множества неловких ситуаций — не придется вечно сталкиваться друг с другом по утрам и вечерам.

Так отчего же сейчас у нее тяжко на душе? Правда, еще неделю назад Грегори так и лип к ней, заигрывал, пытался завязать роман — пустяковый, ничего серьезного. Но неожиданное предложение заставило его позабыть все эти глупости. Возможность заработать была для него куда важнее легкого летнего флирта. Лив на то и рассчитывала.

Поэтому следовало перестать думать о нем! Воображать то, чего нет и никогда не будет!

Решительно выпрямившись, она поднялась с кровати и начала осматривать комнату. Любой ценой надо отвлечься, выбросить Грегори из головы. Спальня оказалась просто очаровательной. Похоже, обитала в ней молодая женщина. Розовато-кремовые тона, белоснежные занавески на окнах, повсюду вышиты цветы — розы и лилии. Мебель, изящная и красивая, подобрана со вкусом и любовью. А ванная — небольшая, но до чего милая! Там оказалось все, о чем только можно мечтать.

Должно быть, школьный приятель Грегори очень щедрый человек, если позволил нам бесплатно пожить в таком чудесном доме, решила Лив, начиная распаковывать вещи. Задача была не из трудных — она взяла с собой очень мало.

Надо будет порасспросить Грегори об этом друге, думала она. Чем он зарабатывает на жизнь, женат ли? Все ж таки тема для разговоров. Нелегко, наверное, будет коротать утомительные, тягучие и скучные часы сельского уединения.

Лив сняла ненавистный шелковый костюм, умылась, почистила зубы, а потом надела джинсы с хлопчатобумажной рубашкой и завязала волосы в хвост. Душ она решила принять позднее — будет предлог пораньше уйти к себе после ужина. И без того им придется проводить с глазу на глаз слишком много времени. Ну да ничего: пара дней, и она сумеет успокоиться и обрести себя прежнюю — хладнокровную и сдержанную.

Довольная принятым решением, Лив направилась к двери. Теперь ничто не поколеблет ее самообладания. Ничто и никогда!

7

Гордо вскинув голову, сузив глаза и решительно сжав зубы, Лив шагнула за дверь… и прямиком впечаталась в грудь Грегори.

У нее перехватило дыхание не столько от удара, сколько от головокружительной близости сильного мужского тела. Надежные руки тотчас же обхватили ее, поддерживая и не давая упасть. И от тепла этих рук мигом исчезли без следа все недавние зароки сохранять спокойствие и самообладание, сдержанность и хладнокровие.

Лив ничего не могла с собой поделать, бессильна была бороться с предательским огнем, что мигом охватил все ее существо. Руки и ноги стали ватными, кожа приобрела небывалую чувствительность. Она отчетливо ощущала твердые мышцы, к которым сейчас приникла ее упругая, бурно вздымающаяся грудь, силу длинных бедер, словно слившихся с ее собственными.

Каким-то непостижимым образом руки ее обвили Грегори, ладони распластались по широкой спине. Он успел уже переодеться. Свежая футболка липла к влажному после душа телу, а под кончиками пальцев Лив ощутила тугие бугры мускулов. Она невольно запрокинула голову, губы ее приоткрылись в предчувствии поцелуя. В голове помутилось. Единственное, что она помнила сейчас, — это дразнящие и ласкающие прикосновения его губ к своим двадцать четыре часа назад. И жаждала снова испытать их. Сгорала от желания вновь пережить упоительные ощущения, что приходили из ниоткуда, унося ее на волне страсти.

«Поцелуй меня!» — Лив едва не произнесла эти слова вслух. И слава Богу! Потому что буквально через секунду Грегори аккуратно разжал руки, соединявшие их сплетенные тела, и шагнул назад.

— Эй, осторожнее, — сказал он. — Где тут свет включается?

Лив никак не могла прийти в себя, а он уже продолжал:

— Я как раз шел вниз готовить ужин. Пойдем, составишь мне компанию. Можешь накрыть на стол и открыть вино.

На лице его играла широкая, добродушная улыбка старшего брата. Должно быть, Грегори не заметил, что творилось с девушкой. Но — вне зависимости от того, заметил он или нет, — ее саму захлестнуло чувство беспредельного унижения.

Лив прекрасно отдавала себе отчет в своих эмоциях, как тех, что переживала секунду назад, так и тех, что одолевали ее сейчас. Сейчас она чувствовала себя брошенной, одинокой и — что там греха таить! — развратной. Она же готова была пасть ему в объятия. Невыносимо!