Эллен Алекс - Страсти у вулкана

Но мы на нашу набережную — ни ногой, вы же помните, она заколдована. Вот превратимся в сусликов, если ступим на нее, будем знать.

Итак, мы с Миной нежились на песке и вели светскую беседу.

— Когда же ты наконец напишешь свою книгу? — спросила Мина.

Я задумалась.

— Это трудно.

Мина удивленно посмотрела на меня.

— Но это и подразумевалось с самого начала.

— Э нет, — сказала я, — поначалу казалось, все будет легко.

— А теперь?

— На бумаге можно высказать только часть своего мироощущения. Какие-то вещи вовсе не нужно предавать бумаге. Потому что эти вещи не могут принадлежать всем и каждому. Многое должно принадлежать только тебе самому и никому больше.

— А как же Марк Роснан?

— Что — Марк Роснан?

— Ведь он душу обычно выворачивает в своих произведениях.

— Этим он и уникален.

— Попроси его, пусть научит тебя писать прозу, — сказала Мина.

— Ты соображаешь, что говоришь?

Мина обиделась и стала последовательно зарываться в песок. А я закрыла глаза и стала думать о своем.

Да, с писательством у меня действительно все стояло на месте. Я не представляла, когда во мне откроется пресловутое вдохновение и я потрясу мир своими мудрыми творениями. Я много раз пыталась записать свои истории, но у меня ничего не выходило. Казалось бы, все просто. Закладываешь как фундамент идею, которая кажется тебе интересной, и накручиваешь вокруг нее сюжет.

Думаешь, все будет легко и просто, а выходит скучно и нравоучительно. Что-то было не то и не так, а почему, я не знала.

Меня душила проза, но я прекрасно понимала, что вначале что-то должно произойти. Что-то должно перевернуть мой мир с ног на голову, чтобы я вдруг смогла написать хотя бы одну историю, которую хотели бы прочитать остальные люди.

Мне нужен был какой-то толчок, который все никак не происходил. И мне пока оставалось только терпеливо ждать.

На этих мыслях меня и прервала Люси Надсен, которой тоже было жарко, хотелось к реке, на пляж и с кем-то поговорить.

— Кто это тебя так окопал? — Она подозрительно оглядела Мину.

— Это она сама так умеет, — похвасталась за Мину я.

— Здорово, — сказала Люси и села рядом с нами.

— А ты заметно похудела, — сказала ей Мина.

— Ни на один килограмм! — заорала на нее Люси. — А впрочем, у меня еще есть время, — утешила себя она.

— Да, — сказала я, — еще не все принцы всех времен и народов торжественно снарядили вороных коней на поиски тебя.

— Мой принц будет на золотом коне, — проворчала Люси Надсен.

— На золотом ему будет трудно передвигаться, — сказала Мина.

Люси Надсен постаралась больше не обращать внимания на наши недружественные речи.

— Если не хотите узнать последнюю новость, можете паясничать дальше, — сказала Люси Надсен.

Бывают такие сплетницы, которые знают обо всех последних городских событиях.

Мина тут же выкопалась из песка. Люси Надсен приосанилась, но горе принесенной новости вновь согнуло ее.

Я насторожилась. Люси не стала тянуть. Одной знать о таком горе было нелегко.

— Марк Роснан уехал, — печально сказала она.

— Ну и что? — фыркнула Мина. — Он часто куда-нибудь уезжает.

Люси посмотрела на нее с презрением.

— Марк. Роснан. Уехал. Навсегда. Из. Этого. Города.

— Он сам тебе сказал? — спросила Мина.

— Как он мне мог это сказать, — завопила Люси, — если мы с ним даже не знакомы?!

— Откуда тогда ты об этом знаешь? — тоже повысила голос Мина.

— Я это чувствую! — орала на Мину обычно спокойная Люси Надсен.

— Чувствуешь, что он уехал? — не поняла Мина.

— Что он уехал, я знаю, — сказала вымотанная горем Люси, — а что навсегда — чувствую.

— А-а-а, — сказала Мина и посмотрела на меня.

Я не стала отвечать ей понимающим взглядом. Я еще и сама не знала, что об этом думать.

Я смотрела на реку, которая катила свои воды куда-то далеко в океан и еще ни разу за эту вечность не устала.

Часть третья

1

Прошел год.

Жизнь продолжалась, ведь жизнь не останавливается ни при каких обстоятельствах. Даже наоборот, каждый новый день был, как всегда, прекрасен и неповторим. И за этот год тоже случились разнообразные события.

Наша старшая сестра Анна, например, успела поверить в любовь, выйти замуж, а потом развестись со своим неинтересным мужем и разувериться в любви. И теперь мы с Миной частенько выслушивали от нее всевозможные теории о том, что в этой жизни все относительно, все взаимозаменяемо и вечной любви нет.

— Брак, это угнетение, — говорила Анна, — змея, жалящая прямо в сердце. А я хочу быть свободной.

Помнится, до своего великолепного замужества она стенала, что устала от своей свободы и что эта свобода у нее уже поперек горла стоит.

Мы с Миной без особого восторга ждали дня окончания школы и остро сознавали, что совершенно не повзрослели. И мы совсем не хотели прощаться с наивными взглядами на жизнь, отвечать за свои слова и поступки, задумываться о поисках работы, да и вообще брать на себя хоть какую-то ответственность. Словом, жизнь продолжалась.

Как-то Мина сказала мне:

— Ты знаешь, что Марк Роснан иногда выражается твоими словами?

— Это она его словами выражается, — тут же сказала вредная Анна.

— Э нет, — сказала Мина, — Марк Роснан говорит те же самые слова уже после того, как Энни сказала их мне или кому-то еще.

— Ну, значит, Энни своровала его старые мысли, — сказала Анна, — мысли, которые мы еще почему-то не слышали.

— Но Марк Роснан всегда озвучивает только свежие свои мысли, — сказала Мина.

Анна задумалась.

— Ты уверена в этом?

— Будет вам драться, — сказала я, — вы же знаете, что, если один человек повторяет мысли другого человека, значит, этот человек является половинкой того человека, мысли которого он повторяет.

Мина и Анна онемели.

— Марк Роснан — твоя половинка? — спросила Анна и поджала губы.

— Это выше твоего понимания, — сказала я.

— Почему же он тогда не ворвется в твою жизнь стремительно и внезапно, — сказала Мина, — и не увезет тебя отсюда на край света немедленно и навсегда?

— Колеса судьбы иногда начинают крутиться совсем не в том направлении, — сказала я.

— Да ну? — сказала Анна.

— И тогда происходят странные вещи, — продолжила я.

— Какие вещи? — сказала Мина.

— Наша жизнь тоже начинает идти не в том направлении, — сказала я.