Дениз Робинс - Сладостная горечь

– Да, помню.

– А чем ты хотела заняться?

Венеция, не говоря ни слова, встала. Майк обнял ее, с удовольствием оглядывая ее стройную фигуру. Никому не приходит в голову, что она на двенадцать лет старше его, подумал он, проводя рукой по ее тонкой талии. Это просто чудо, что она так хорошо сохранилась. Правда, прошлой ночью Венеция жаловалась, что набрала вес благодаря французской пище… Если она хочет сохранить эту девичью талию, то дома ей придется сесть на строгую диету. У него не просто красивая жена, но и надежный друг. Просто здорово, что не нужно экономить после того, – как Венеция перевела на его счет изрядное количество денег. Порой он пугался, что она устает, а прошлой ночью жаловалась, что ей нездоровится… Все же он обожал ее.

Он объяснил ей, что американец, Рендольф Саттон, имеет письменное приглашение какого-то французского виконта, а у этого виконта есть замок в Ламарше и отличная конюшня.

– Я вызвался подбросить Саттона до Ривьеры на машине, если ты не возражаешь, милая. Мы пробудем там часа два, не больше, и мне кажется, что ты не горишь желанием отправиться с нами.

Она не возражала. Утро обещало быть опять жарким, и она собиралась написать несколько писем и приобрести подарки, пусть даже не очень дорогие.

Тем не менее, она была несколько уязвлена, что, не спросясь ее, Майк уже договорился отправиться на встречу с этим американцем.

– Ты не хотела бы поехать с нами, дорогая? – быстро вставил Майк.

– Нет ни малейшего желания, – ответила она. – Кроме того, «лагонда» рассчитана на двоих.

– И моя Венеция, – проговорил он, целуя ее в щеку, – не выдержит часовую болтовню о лошадях.

Он пошел, насвистывая, в ванную. Венеция надела кольца, подошла к окну и посмотрела на залитые солнцем кроны зреющих яблонь. Через два месяца яблоки нальются соком, их превратят в сидр или кальвадос, к которому Венеция пристрастилась в последнее время, хотя предпочитала обычный коньяк. Нормандия ей полюбилась. На этом модном курорте она была впервые. Ей было приятно бродить по затененным улочкам среди буйства цветов. Майк здесь бывал раньше; это место приводило его в неописуемый восторг. Венеция со временем обнаружила, что у ее мужа двойственный характер. Он наполовину любитель спорта, наполовину – лондонский бездельник. Признаков того, что он рвется к работе, гордится своей фондовой биржей она почти не замечала. Такое заключение немного огорчило Венецию. Джефри любил свою работу. Но он был издателем, всегда интересовался книгами и, бывало, говорил, что независимо от того, сколько у него денег, ему всегда хочется что-то делать. Он часто подчеркивал, что не создан для праздной жизни.

Венеция вздрогнула, как от удара. Самое последнее дело – сравнивать двух мужей. Да и как их сравнивать?

Взять хотя бы машину… они с Джефри отдавали предпочтение закрытой машине, в которой было бы достаточно просторно и она могла вместить его мать, а позднее и их дочурку. Когда Венеция спросила Майка, какую машину ему хочется, он назвал спортивную «лагонду», сказав, что всегда мечтал о ней, но не мог себе позволить. Когда она предложила что-нибудь просторнее, имея в виду Мейбл, он усмехнулся и заявил:

– Только не семейную машину, дорогая. Пожалуйста!

И она позволила Майку выбрать спортивную машину. В принципе в «лагонде» имелось крошечное заднее сидение, куда могла бы втиснуться Мейбл, и Венеция была вынуждена согласиться.

Перед тем, как выйти из спальни, Венеция обняла мужа и сказала:

– Ты отдаешь себе отчет, дорогой, что в первый раз мы разлучаемся на три часа с момента нашей свадьбы? К завтраку ты наверняка не успеешь вернуться.

Майк, неотразимый в открытой спортивной рубашке и сером фланелевом костюме, тоже обнял ее. При желании он мог сказать нужные слова в нужный момент, И потом его отличала пылкость, не знавшая границ. Однако он склонен был проявлять нервозность в те моменты, когда на Венецию находили приступы избыточной нежности. Скорее всего, рассуждал он, все дело в возрасте; Венеция очень сентиментальна, не то, что девушки вроде Джикс, проявляющие свой энтузиазм только в постели. Этим они и нравились Майку, а к жизни с сентиментальной женщиной придется привыкать. Венеция же настолько его привлекала, что он нежно поцеловал ее, заверив, что вернется как можно скорее, на что она игриво заметила, что если дело только в ней, то не следует торопиться.

Майк на прощание взмахнул рукой и улыбнулся. Когда «лагонда» скрылась в облаке пыли, она подумала:

– Какой он в душе еще мальчик! Я должна оставаться молодой рядом с ним.

Утро протекало быстро в разных заботах. Она ответила всем, благодаря за свадебные подарки, но с особенным удовольствием она отправила открытку Барбаре:

«Мы чудесно проводим медовый месяц. Майк – замечательный супруг. Вы все ошибались, дорогая!».

Она также написала Герману, что очень счастлива.

Но не подсказывает ли ей внутренний голос, что слишком рано делать какие-либо выводы?

Возможно, возможно, но она постаралась побыстрее заглушить голос благоразумия.

После завтрака на террасе красивого и элегантного ресторана она поднялась к себе в номер, опустила жалюзи и легла. Проснувшись в половине пятого, она обнаружила, что Майка еще нет, и это обстоятельство ее раздосадовало.

Наверное, он задержался на Ривьере, решила она. Несомненно, этот виконт… как его там… очень радушно встретил гостей. А Майка не надо долго уговаривать, чтобы проехаться на отличной лошади, подумала Венеция. С другой стороны, его нет уже более пяти часов. Сколько времени, прошло!

Она отправилась по магазинам и с час разглядывала милые вещицы, которые хотела бы купить Мейбл, но не могла себе этого позволить из-за отсутствия проклятых франков, и довольствовалась браслетом из разноцветного стекла, вполне приличным для молодежной вечеринки.

Возвращаясь в отель, Венеция была совершенно уверена, что найдет «лагонду» припаркованной перед главным входом «Норманди», но, к своему удивлению, не увидела ее там. Впервые она по-настоящему забеспокоилась. И дело не в том, что Майк задерживался, а вдруг с ним что-то случилось? Он ведь ездит как сумасшедший. Под тонким слоем румян ее лицо побледнело. Она спросила в регистратуре, не было ли ей звонков, и в ответ услышала лаконичное «нет, мадам».

В вестибюлях было полно народу. Одни выходили из здания, чтобы побыть на ярком солнце, другие возвращались после купания с веселыми лицами. Одна Венеция сидела, как на иголках, объятая смутной тревогой. Затем она снова поднялась к себе в номер, бросила взгляд на пиджак, висящий на спинке стула, и новую коробку с гаванскими сигарами, лежащую на столе, которую Майк выбрал вчера. Венеция закрыла глаза и подумала: