Иди ко мне… - Лена Гурова
Я заскочила в ванную, умылась холодной водой, продышалась. Почему-то была уверена, что он пришёл проверить наличие Валерки в моём доме. Нечего даже подложить, ничего мужского у меня нет. Я вышла. Чай заварен, мои любимые зефирки, тёмный шоколад и такие же глаза напротив.
— Михаил Михайлович, чем обязана в столь поздний час? — Я была абсолютно уверена, что взяла себя в руки, заняла круговую оборону.
— Присядь, испей чайку зелёного, скушай кусочек шоколадки, спать будешь крепче. Ведь так?
— Ты на совесть намекаешь? По поводу? Да, даже и, если, тебе-то что? Мой сон — мои проблемы.
— Присядь, пожалуйста, я не займу много времени. — Он дёрнул меня за руку, ну а я, конечно же, вырвалась и чуть не упала.
— Вот ты в этом вся. Вроде хочешь до правды докопаться, а на деле — сама себе делаешь хуже. Ты можешь просто выслушать меня две минуты?
— Время пошло. — И уселась, наконец.
— Я в последние дни очень много работал, старался не думать о нас с тобой. Не перебивай! Да, о нас с тобой. Сначала решил, что хватит, и так набедокурили, не дай бог. Потом начал сходить с ума, когда видел тебя во сне, каждую ночь. Твои глаза, распахнутые навстречу, проникали в каждую клеточку моей души. Как тогда, в наших первых днях, когда ты призналась, что у тебя ещё ничего не было. Тревога пополам с желанием, готовностью принадлежать целиком и полностью своему мужчине… Именно в ту секунду я понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. Но сейчас не об этом. Моя вина перед тобой безмерна. Прошлое не изменить, но можно изменить настоящее. Я уверен, нам есть, что друг другу сказать. И если мы найдём точки соприкосновения, в чём я совершенно уверен, можно будет подумать и о будущем. Не отвечай сразу. Я приглашаю вас с Диной в небольшой круиз по реке на следующих выходных. Я знаю, что тебя сложно удивить путешествиями, но очень надеюсь, что мне это удастся. В любом случае, ты ничего не теряешь, и тебя это ни к чему не обязывает. Всё в конверте. Я буду ждать. Спокойной ночи!
Я не стала заглядывать в бумаги, оставив это на утро. Двоякое чувство, недовольство собой и поднимающаяся эйфория продажной моей душонки, лишило последних сил. И заснула я сразу и крепко. И встала быстро и весело. Всё вокруг оживилось, ожидание чего-то хорошего, неожиданного, повысило градус настроения, на работе всё ладилось. А вечером, на тренировке, Динка правильно выполнила фигуру высшего пилотажа начинающих фигуристок, в простонародье, «пистолетик», который и выстрелил. Чтобы Лизонька не расслаблялась.
Отказавшись от провожатого в лице Валерия, я получила провожатую в лице тренерши Аллочки. Она взяла меня под руку и, отведя в сторону от детей и их родителей, усадила на лавочку в самом дальнем ряду.
— Елизавета Сергеевна, доколе вы будете изводить Валерия Могильнера? — Начала она без предисловий. — Он же вам не нужен, тогда зачем?
Я растерялась. Один глаз у неё был до глубины души наполнен болью, а второй — ненавистью. Так казалось.
— Я не извожу. — Как-то неуверенно проблеяла я, от слишком прямо поставленного вопроса. — Мы просто друзья, честное слово.
— Не похоже. Довожу до вашего сведения, что я не позволю издеваться над ним. Как? Увидите. — И ретировалась, виляя бёдрами, показывая, таким образом, своё презрение, наверное.
Ну что мне, прятаться от него? Но уже на следующем занятии я «увидела» … Совпадением это назвать не получалось, моя девочка сильно повредила ножку. Я провела своё расследование и убедилась, что моё материнское «я» не ошиблось. Эта великая мини-Тарасова, вроде как, ставя Диану всем в пример, заставляла её делать всяческие пируэты, и новые тоже. Вот вам и результат. Прилетел директор-ухажёр, охал, ахал, нарезал вокруг нас круги, повёз в травмпункт, после поил чаем и кофе в итальянской кондитерской, отвёз домой. Следующие два дня «окучивал и поливал», проявляя инициативу, где надо и не надо. Честно говоря, как в том мультике, когда лось поспать захотел, а заяц взялся охранять его сон, предлагая при этом то подушечку, то водички, то колыбельную «про то, как медведь на ухо наступил». Ну, и чего добилась, недалёкая тренерша? Чуть не уволили, ограничились выговором, потому что я не стала писать «ябеду». Но назад мы уже не вернулись, предоставив ей полную свободу действий на ниве завоевания Могильнера.
А я, вот дурында, всё надеялась, что к нам заглянет глава исаевских спорткомплексов, проявит заботу о пострадавших в созданных им клубах. Но увы… И я решила никуда не ездить. Тем более что ножка моей девочки заживала медленно.
А он был просто в отъезде… Я же не знала…
Утром в день предполагаемого вояжа ко мне явилась Кларисса. Я знала, что она так и живёт в нашем городе, пару раз даже видела издалека, но узреть её на пороге своей квартиры, это уже фантастика! Мадам, не поздоровавшись, прошла и уселась на диван.
— Вообще-то, я вас не приглашала, госпожа…
— …Исаева, и буду ей всегда, как и Мишина дочь. Мне нужно поговорить с тобой.
— А мне нужно?
— Ну, если я здесь, видимо, да. Разговор назрел. Всё это время вы не общались с моим мужем, я была спокойна. Но он был здесь недавно, ведь да? Я должна знать, зачем.
У меня отвалилась челюсть от такой наглости. Передо мной сидела красивая, ухоженная, о таких говорят, породистая, женщина с точёной фигурой, длиннющими ногами и осиной талией. Она, явно, подкорректировала свою, и без того, обалденную «конфигурацию». Я против неё — Марфушенька-душенька. На спорт хожу редко, в бассейн только по воскресеньям, даже пробежки по утрам не всегда имеют место быть. Слава богу, не поправляюсь, и на том спасибо.
— И, по-клариссиному велению, по-исаевскому хотению, я должна представить полный поминутный отчёт о пребывании на моей земле Михаила Михайловича!? С какого перепугу?
Она изменилась в лице, прикусив нижнюю губу. И, вдруг, свалилась на колени, обхватив мои бёдра и уткнувшись лбом в живот. Поток слёз извергнулся водопадом пополам с воем… Динка тоже заревела, в поддержку униженным и оскорблённым, а я оторопела, не зная, что делать, кого успокаивать первой. Кое-как вырвавшись из рук женщины, подхватила дочку и понеслась за водой на кухню. Через секунду мадам Исаева сидела за столом с совершенно сухим лицом. Как это?
— Угости меня кофе, пожалуйста. — Надо же, такие слова знает.
Я молча поставила турку, налила молока Дианке и уселась напротив гостьи.
