Трудный возраст 2 - Яна Лари
– Марина, давай начистоту. Ты снова увлеклась этим пацаном, – зло выплёвывает он. – Хорошо, встречайтесь, насколько в этот раз его увлечения хватит. Зачем опять тащить проблемы в дом? Ты ведь взрослая, умная женщина, где твои мозги?
– Подсказывают мне, что это не твоё собачье дело, – неожиданно для самой себя срываюсь. – И этот пацан – отец Алёши, если ты забыл. А кем мне приходишься ты? Кем, тварина?
Иван растерянно открывает рот, и я вдруг понимаю, что мы никогда раньше не ссорились. Он всегда либо соглашался, либо мягко искал компромисс. У меня просто не было необходимости жёстко отстаивать свои интересы.
– Я сделаю вид, что этого не слышал. – С молчаливым осуждением качает головой.
– Нет, ты послушай, раз просишь начистоту. Ты мне сильно помог, когда предложил работу. Но я даже с ребёнком на руках никогда не опаздывала. Всегда выполняла всё скрупулёзно и в срок. Свою зарплату я добросовестно отрабатываю. Ты порекомендовал хорошую няню. Опять же, я ей платила из своего кармана. В кино и кафе, куда ты пытался меня приглашать поначалу, я не ходила. Не только из-за Лёшки, а потому что не хотела тебя унижать раздельным счётом. Финансово я тебе ничего не должна. Так какого чёрта ты ведёшь себя так, будто купил право хоть в чём-то мне указывать?
– Марина, всё не так, – Иван заметно утратил решимость продолжать перепалку и теперь олицетворяет собой само терпение. – Не нужно передёргивать…
– Не нужно наглеть, – перебиваю жёстко. – Я отработаю положенные две недели. Дальше оставаться не вижу смысла. И впредь потрудись стучаться, когда входишь ко мне в кабинет.
Дрожащим пальцем указываю на выход… А там уже стоит Лиам, вальяжно подпирая плечом дверной косяк.
– Браво, – кривит он губы в едва заметной ухмылке и начинает хлопать в ладони. – Это я Марине, – поясняет для Ивана, которого будто пригвоздило к креслу арматурой и теперь жизнь вместе с краской медленно покидает его лицо. – Тебя хвалить не буду, Ваня. Хотя устроился ты ловко.
– Не понимаю, о чём ты, – что-то в интонациях Ивана корябает слух, не позволяя ему верить.
В воздухе моментально появляется напряжение и нарастает по мере того, как Лиам неторопливо приближается к нам. Едва заметно улыбнувшись мне в знак приветствия, он присаживается на край рабочего стола, всем своим видом провоцируя собеседника на конфликт.
– Н-да? – скучающе роняет Лиам. – Ну, да ладно. Маринку мою любишь?
Я подпираю голову кулаком, безмолвно офигевая с происходящего.
– С какой стати я должен обсуждать это с тобой? – петушится Иван, но как-то сдержанно для человека, в чьём офисе первый встречный позволяет себе такие выходки.
– Я тебя умоляю, что тут обсуждать? Простой вопрос: да – да, нет – нет.
– Повторяю, такие вопросы третьих лиц не касаются, – стоит на своём Иван.
– А как же ты собираешься бороться за отношения, о которых не готов даже прилюдно заявить? Вот я её люблю. – Короткий рывок вперёд, и его кулак врезается в челюсть Ивана с противным хрустом. – И то, что ты трёшься рядом, мне сильно не нравится. Ощутимо, надеюсь?
Я ошарашенно отъезжаю вместе с креслом к стене.
– Блин, вы чего?!
– Врежь мне, Ваня, – игнорирует вопрос Лиам. – Спаси её. Ты же за будущее Марины радеешь? Или всё-таки нет?
Иван невнятно стонет, ощупывая челюсть.
– Драка не мой метод.
– Точно, – издевательски щёлкает пальцами Лиам, чем заставляет нас одновременно вздрогнуть. – Ну какое к чертям насилие? За него по головке может прилететь. Неразумно – вот так подставляться. Другое дело мутить воду исподтишка. Не подумай, я не в укор. Ты человек маленький, куда на сына мэра кидаться? А как тогда вернуть расположение дамы? Только придумывать – почему она должна меня сторониться. В общем, лирика это всё. Меня злит другое. Догадываешься что?
– Без понятия, – упорно не идёт на диалог Иван.
– Вот и я без понятия, как можно так самоотверженно убиваться по женщине и за столько лет ни хрена не продвинуться? Чем ты занимался всё это время, Ваня? Расскажешь нам?
– Мне нечего тебе сказать, – напряжённо твердит тот, глядя в стену перед собой.
Колоссальная разница между тем, как он себя не сдерживал со мной и как пытается теперь отгородиться от агрессора, становится настолько явной, что желания вмешиваться не прибавляется. И сам по себе разговор интересный. Есть над чем поразмыслить.
– Ну как хочешь, – Лиам безмятежно разводит руками. – Тогда отвечу я. Ты получал на лапу от моего отца за то, что будешь посредником между ним и Мариной, потому что напрямую его помощь она бы не приняла. А перед этим достал для него прядь Лёшиных волос для ДНК экспертизы. Все твои жесты доброй воли – проплаченный фарс, не более. Такое вот «благородство».
– Не будь меня, это сделал бы кто-то другой. Я просто исполнитель, и ничего, что шло бы тебе во вред, не сделал. – Иван впервые смотрит мне прямо в глаза. – Никто не уточнял, что мне нельзя любить тебя, Марина.
– Не исключаю, что она тебе нравится, как женщина. Но разве это единственная причина? Во-первых, Бастриков всегда будет заботиться о благополучии внука. А значит, и о твоём тоже. Во-вторых, левый мужик в её жизни грозит досрочным отказом от твоих услуг. Зачем содержать тебя, если кто-то более успешный начнёт справляться с твоими обязанностями безвозмездно? Кстати, я сегодня у отца узнавал, ценник у тебя конский. Неудивительно, что ты в обход кормящей руки подсуетился, чтоб она и дальше оставалась кормящей. Подпортил мой приезд твои планы, Ваня. Что может быть печальнее?
Меня накрывает истерическим смехом. Не предполагала я такого. Обязанной себя чувствовала. А теперь – одураченной.
Ту брезгливость, что я ощущаю сейчас к Ивану, ни выплюнуть, ни проглотить. Я ведь думала, что понимала чувства обманутого Лиама. Да ни черта. Это нужно на себе прочувствовать.
Я не берусь осуждать, не зная, чем Верблюдова завербовали. На своей шкуре испытала, как оно бывает. Поэтому, молча собираю в сумку свои личные вещи, пишу заявлении обратным числом и только затем обращаюсь к бывшему боссу.
– Думаю, проблем с немедленным увольнением не должно возникнуть.
Больше я сюда – ни ногой!
Эпилог
Лиам
Мать учит меня складывать из салфеток объёмные лилии. По её мнению, это как-то должно помочь побороть волнение. Не хочу её расстраивать, но метод так себе.
– К чёрту! – Швыряю на тарелку квадрат из белой ткани. – Как ты умудряешься быть такой спокойной?
– Я сублимирую.
– Выносишь мозг отцу?
– Навёрстываю упущенное.
– А я как сказал?
