Дафна Клэр - Рыцарь из моих снов

— Мне надо немного поспать, — сказала она Кэллуму, испытывая благодарность, что тот не спросил ее, когда она собирается домой. — Я… свяжусь с тобой позже.

Она устала, но решила поговорить со своими родственниками. Если мать и Миранда смотрели новости, то наверняка хотят знать, что же все-таки происходит.

Кэтрин не разговаривала с ними до отъезда. Они обе уже привыкли к ее частым отлучкам. Если возникал какой-нибудь срочный вопрос, они знали, что через агентство всегда могут связаться с ней.

Мать сказала:

— Я знала, что репортеры что-то наврали. Ты бы сообщила нам, если бы разорвала помолвку с Кэллумом. Он такой приятный молодой человек.

— Да…

— Я и не знала, что ты знакома с Закери Бэллантайном.

— Я и не была знакома с ним как следует — до прошлой недели. Мы катались с ним на лыжах.

Мать рассмеялась.

— Вот так средства массовой информации делают из мухи слона! Это же надо — тайное обручение! А ты уже разговаривала с Мирандой? Она пыталась дозвониться до тебя.

— Нет. Я ей сейчас позвоню.

— Не надо! Я сама все расскажу ей! Из гостиницы звонить слишком дорого. И потом, у тебя такой усталый голос, дорогая. С тобой все в порядке?

— Да, конечно. Только Зак еще очень плох. Я дежурю у его постели.

— А у него никого нет?

— В этой стране — нет.

— Ну, тогда ты поступаешь правильно! Только постарайся выспаться.

Кэтрин последовала совету матери, а утром приняла душ, надела мягкое шерстяное платье, причесалась, немного подкрасилась и поехала в больницу.

Зака перевели в отдельную палату. Увидев медсестру, Кэтрин поинтересовалась у нее здоровьем Зака.

— Он начал чувствовать боль в руках, а это хороший признак! Ему теперь нужен уход и внимание. А также постарайтесь быть оптимисткой! Это очень помогает выздоровлению.

— Кто-нибудь поставил в известность его брата?

— Полиция разыскала его, но, так как серьезных осложнений у мистера Бэллантайна не предвидится, вряд ли его брат решит проделать такой путь из Англии.

Зака побрили и надели на него больничную пижаму. На ноги было наброшено одеяло. Он лежал с закрытыми глазами.

Кэтрин вошла в комнату очень тихо, но он услышал и приоткрыл глаза. Зак видел, как она осторожно подошла к кровати и положила букет цветов на тумбочку.

Когда она приготовилась сесть, то услышала едва различимый шепот:

— Разве… ты… не собираешься… поцеловать меня?

Кэтрин посмотрела ему в глаза, наклонилась и поцеловала в губы, потом резко выпрямилась и села.

— Спасибо… за цветы, — с усилием произнес Зак. Теперь, когда он пришел в сознание, ему было больно даже дышать. — Обморожение… они говорят, что у меня обморожение… — сказал он и закрыл глаза.

— С ногами будет все в порядке.

— Ты все время сидела… возле меня. Они говорят… что ты очень… преданная.

— У меня было время, — ответила Кэтрин. — И я хотела помочь.

— Я… благодарен тебе. — Он с трудом перевел дыхание. — Только… я немного… не понимаю. Наверное, у меня… еще и потеря… памяти. Я люблю тебя, Кэтрин… но… когда мы обручились?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я люблю тебя. Я люблю тебя, сказал он.

Кэтрин сидела, не в силах вымолвить ни слова.

— Все… говорят… о моей прекрасной… невесте, как она разбудила меня своим… поцелуем. — Он улыбнулся ей медленно и с видимым усилием. — Последнее, что я помню… это как мы с тобой… поцеловались… на прощанье. А потом… сны…

Старайся ободрить его, наставляла ее медсестра. Зак только что сказал, что любит ее. Как же объяснить ему, что они вовсе не обручены?..

— Мне бы хотелось… взять тебя за руку, — прошептал он, глядя на свои забинтованные руки. — Ты… видела? — Он поднял их, потом уронил. — Довольно… отталкивающее зрелище…

— Мне очень… жаль, Зак.

— Я могу… лишиться их вообще. Потому что я их… уже отмораживал…

Кэтрин кивнула, комок в горле мешал ей говорить.

— До этого не дойдет, — ободряюще сказала она.

— Если это… случится, я… не заставлю тебя… сдерживать свое… обещание.

— Обещание?..

— Твое обещание… выйти за меня замуж. Если я… останусь… калекой… я пойму… если ты передумаешь…

— Я не передумаю, — прервала она. — Не изменю своего решения. Ни за что! Как, интересно, ты себе это представляешь?

Зак прикрыл глаза.

— Я просто… боялся, что…

Испуганная, она сжала его руку.

— Я бы никогда так не поступила, Закери. Никогда!

Вошла медсестра.

— Вам лучше, когда здесь ваша невеста? — Она улыбнулась Заку, едва тот неохотно открыл глаза, и закатала его рукав, чтобы измерить давление.

Зак усмехнулся.

— Даже и не знаю, что я бы делал без нее, — пробормотал он, глядя на Кэтрин.

Медсестра взглянула на показания прибора и кивнула:

— Вы счастливый человек.

— Я знаю.

— Ну вот! — Она записала данные в таблицу в ногах его кровати. Повернувшись к Кэтрин, прошептала: — Сегодня он выглядит намного лучше.

Когда медсестра покинула палату, Зак медленно проговорил:

— Мне показалось, что тебя… здесь нет. — Он потупил глаза. — Хотелось бы, чтобы ты меня снова поцеловала… для того, чтобы знать наверняка, что ты здесь на самом деле. — И он взглянул на Кэтрин с нескрываемым желанием.

Она перевела дух и, поднявшись с кресла, застыла в нерешительности, потом наклонилась и нежно поцеловала его.

Его отклик, жаркий и полный страстного желания, она почувствовала сразу, потом Зак глубоко вздохнул. В следующую минуту он уже спал.

Кэтрин подошла к окну, невидящим взглядом окинула больничные здания, газон с одиноким деревом.

Возможно, у нее не было никаких прав находиться здесь, маскируясь под невесту Закери Бэллантайна. Но он так нуждался в ней! Пути назад больше не было. Только что сказать Кэллуму на этот раз?

— Я этому не верю, — сказал он, когда Кэтрин позвонила и сообщила, что остается еще ненадолго. — Ты была близка с Бэллантайном на прошлой неделе?

— Кэллум, я же тебе говорила!

— Слушай, ты уже продемонстрировала свою заботу. Сейчас, если не ошибаюсь, он идет на поправку. Так что теперь…

— Он боится, что потеряет руки…

Последовала короткая пауза. Затем Кэллум ровным голосом сказал:

— Мне очень жаль. Но ты ведь ничем не можешь помочь?

— Врачи сказали, что важно поддерживать в нем оптимизм и бодрость.

— И ты решила, что это как раз для тебя! Почему, Кэти? Ну ладно, он вытащил тебя из воды, когда ты была ребенком. Или по крайней мере он так говорит.

— Это не сказки, Кэллум! Это не он так говорит, а я! Он вообще не любит об этом говорить.