Мирра Хьюстон - Трудная любовь
Она продолжала сидеть на коленях, гравий врезался ей в ладони. Вокруг была тишина, пустота и какая-то безликость, присущая ноябрю. Скала казалась гладкой, без расщелин и уступов, это значило, что Ричард лез, прикрепляя веревку, уже преодолев определенный участок. Все выглядело слишком опасно. Его снаряжение было разбросано вокруг, веревка лежала спутанной, оборудование валялось, как если бы его сорвали с тела и в бешенстве отшвырнули. Рукава рубашки были в грязи, руки, испачканные красной пылью, ободраны.
Ее губы побелели от страха. Что случилось?
Он продолжал стоять к ней спиной. Когда девушка сделала к нему шаг, его плечи резко поднялись, и раздался судорожный вздох.
— Ричард, — она протянула к нему руку. Он задрожал, и она отдернула ее обратно, — ты в порядке?
— Эксперимент не удался.
Однако от него исходило такое напряжение, что Линда не смогла бы дотронуться до него.
— Я не справился, — сказал он кисло и отодвинулся от края, столкнув несколько камешков в зияющую пустоту.
Она старалась не думать, что могло здесь случиться. И не хотела этого знать. Не могла себе даже на секунду представить, как он карабкался, соскальзывал, бился.
Слишком поздно. Все уже произошло.
Ричард не хотел, чтобы его успокаивали. Она подошла к подъемному механизму, надеясь, что он не увидит, как она собирает дрожащими руками нейлоновую веревку.
— Ты ничего мне не объяснил, — произнесла она, когда молчание стало совсем невыносимым.
Он не отвечал. Девушка закрыла глаза и стала считать секунды.
Наконец он произнес, усмехаясь:
— Я же говорю, что экспериментировал.
— Ты мог сорваться.
— Не беспокойся. Я выжил, — он поработал плечом, разминая мышцы, — частично.
Ее сердце сжалось от этих слов, но внешне она этого не показала. Ричард ждал от нее сочувствия не больше, чем помощи. Он был отшельником, привыкшим к лишениям и потерям. Как горько, подумала она, опуская голову, чтобы скрыть наворачивающиеся слезы.
Линда проклинала себя, что настояла на этих уроках. Ричард не пришел бы сюда, если бы она не уговорила его сама. В глубине своего сердца она понимала, что он полез один, только чтобы не упасть перед ней в грязь лицом.
— Это не твоя вина, — внезапно сказал он.
Она прятала глаза, которые подозрительно блестели.
— Да уж…
— Прости Линда! — Он наклонился к ней, и девушка заметила широкую кровоточащую царапину на его лбу. Внутри нее все сжалось, она боролась с нахлынувшим желанием дотронуться до негр, обнять, поцеловать…
— Простить, что ты полез один?
Он смотрел на нее темно-зелеными глазами, похожими на зимние кроны сосен. Холодный, неприступный взгляд. Ей захотелось схватить его за плечи и трясти, пока не проявятся какие-нибудь человеческие эмоции.
— Нет, за то, что я оттолкнул тебя, — сказал он. — Тебе больно? Я ударил тебя.
— Не сегодня.
— Что?!
Ее глаза широко распахнулись.
— Нет-нет, я ничего не имела в виду.
Ричард провел рукой по ее волосам, настороженно вглядываясь в лицо.
— Когда же еще я ударил тебя?!
Она бросила ему веревку и карабин.
— Никогда. Не обращай внимания. Вот, возьми это.
Ее спутник позволил карабину с веревкой упасть и вместо этого сгреб в ее в объятия:
— Я не намеревался причинять боль именно тебе. Мне просто хотелось ударить кого-нибудь.
Она вырвалась.
— Да не в физическом смысле… Ты хоть подумал о том, как мы себя чувствовали, когда ты взял и уехал, — выкрикнула она в воздух, — рисковать своей чертовой жизнью!
— Это не твое дело.
— Ты не можешь просто сказать кому-то: не беспокойся.
Говоря так, она намекала на то, что он вытворил семь лет назад. Ричард чувствовал себя виноватым и решил, что может повернуть время вспять. Он думал, что Линда перестанет к нему тянуться, если он уедет.
Может быть, она вначале думала так же. Но это не сработало. Она все еще продолжала любить его.
— Это было ошибкой! — сказал Ричард.
— Держу пари!
— Твоя идея с уроками альпинизма!
— Нет. Твоя глупая бравада!
Его глаза метали стрелы.
— Я не знаю, что случилось здесь сегодня, Ричард, но ты должен понять, что, по крайней мере, временно не должен совершать восхождения один.
— Тогда я не захочу взбираться, — промолвил он сквозь стиснутые зубы.
— Ты собираешься опять спорить по этому поводу? Хорошо, мы можем заключить сделку. Ты ночуешь в экспериментальном доме. И я жду ответного шага с твоей стороны. Завтра мы подпишем этот договор, потом опять и т. д. Если мы постараемся, то сможем приспособиться друг к другу. — Она сжала кулачки и выставила подбородок, ожидая возражений. — Иначе я вынуждена буду сдать тебя как младенца родителям на руки, рассказав о твоих малопонятных выходках! И Чарльзу, кстати!
Это заставило его криво улыбнуться. Он пожал плечами, как если бы ему было все равно. Но она прочла в его глазах восхищение.
— Ты что-то сказал?
— Звучит как план к действию, — согласился он.
Едва сдерживаясь и чувствуя, как внутри нее все бушует, она шагнула вперед.
Им ничего не оставалось делать, как пожать друг другу руки.
— Твоя мама пригласила меня на обед в пятницу вечером, — пробормотала Линда, порхая вокруг Ричарда с куском бинта, смоченного в антисептике. Подушка ее кресла удобно устроилась под его головой. Приятно. Приятно для его ноющих мышц. Он хотел закрыть глаза и позволить Линде утешать его и успокаивать бесконечно.
Боль от антисептика привела его в себя. Слабость, подумал он. Это его удивило.
— Наверное, Сьюзи и Чарльз уже вернутся к тому времени? — спросила она, нежно дуя на царапину.
Он закрыл глаза.
— Не думаю.
— Я не приду, если это будет неудобно…
— Неудобно для кого?
— Правильно, — она наложила повязку на его лоб, — почему это может быть неудобно. Ты и я просто друзья.
— Забыла? Мы были их главными друзьями на свадьбе.
Линда села на подлокотник, хмуро посмотрела на аптечку скорой помощи и отложила ее.
— Давай не будем говорить о Чарльзе и Сьюзи. С ними мне все понятно. Это ты, — она обвела глазами комнату, — ох, Ричард, ты такой непонятливый.
— Значит ли это, что ты не хочешь быть моим другом? — Его голос был мягким и лениво-беспечным. Он совсем забыл об осторожности.
Его пальцы скользнули по ее руке, потом дальше под рукав мягкой вязаной кофточки. Она прислушивалась к себе, чувствуя, как ее кожу нежно покалывает от его прикосновений.
— Ты спросил, — она пододвинулась ближе, — хочу ли я быть твоим другом. Просто другом. Разве это не то, что ты сказал?
