Оливия Гейтс - Сердце пустыни
Она ощутила вкус нектара на своих губах и непроизвольно сделала глоток, чувствуя, как к ней возвращается жизнь. Харрис продолжал хрипло объяснять:
— Если бы я нес тебя на руках, то мы не добрались бы до оазиса. Поэтому я оставил тебя здесь и побежал один. Мне потребовалось шесть часов, чтобы добраться туда, и еще два, чтобы вернуться к тебе. Я едва не умер от страха за тебя. Но я вернулся, и ты жива, Талия.
— Т-ты уверен?
Очертания его лица казались Талии нечеткими.
— Конечно, я уверен. Теперь, пожалуйста, попей, моя драгоценная росинка. Скоро тебе будет хорошо как никогда.
— Плохо мне не будет?
Талия почувствовала, как Харрис прижимает ее дрожащими руками к тяжело вздымающейся груди.
— Ты жива. Ты мой подарок Бога, — бормотал он.
— Ты говоришь… самые замечательные слова. Ты самое… з-замечательное, что было… в моей жизни.
Произнеся эти слова, Талия потеряла сознание в крепких объятиях возлюбленного.
Погружаясь во тьму, она слышала, как Харрис произнес:
— Это ты самое замечательное, что было в моей жизни, любимая.
Глава 8
Харрис игнорировал боль и усталость. Он не должен расслабляться до тех пор, пока не привезет Талию в оазис.
Подъехавшие помощники предложили ему позаботиться о ней, но он не позволил им и на шаг к ней приблизиться.
Он сам отвезет Талию в безопасное место и позаботится о ней, как обещал.
Харрис попросил нескольких человек забрать те вещи, которые он бросил по пути, пока не началась песчаная буря. Те, кто остался, помогли усадить Талию на коня впереди него.
Возвращение в оазис заняло больше времени. Намного больше.
Харрис по-прежнему не находил себе места, упрекая себя в том, что оставил Талию. Он пытался заставить себя сосредоточиться на пути к тому месту, где они могли спастись. Но из его головы не выходил образ Талии, завернутой в одеяла и лежащей на дюнах. Он едва не сошел с ума, думая о том, что защищающие ее от холода ткани обернутся удушающим покровом, как только жаркое солнце превратит пустыню в раскаленный ад. Он молился, чтобы она успела прочитать оставленное им на песке сообщение и использовать одеяла как укрытие, закрепив их на опоре от палатки.
Однако начертанное им стер безжалостный ветер. Талия выбралась из импровизированного укрытия, но не смогла защититься от раскаленного солнца. Все-таки чудо, что она выжила после пяти дней нечеловеческих испытаний. Единственная причина, по которой выжил Харрис, — необходимость спасти Талию.
Харрис крепче прижал ее к себе. Его сердце обливалось кровью, когда он представлял, как возлюбленная просыпается в пустыне в одиночестве и не находит объяснения его исчезновению.
Просчеты Харриса стали причиной случившегося. Местность изменилась до неузнаваемости с того момента, когда он оставлял Талию.
Только оказавшись в оазисе и увидев лица людей, вытянувшиеся от испуга, он осознал, насколько плохо выглядит. Они ужаснулись еще сильнее, когда поняли, что он истекает кровью, — разошлись швы на ране, тщательно наложенные Талией.
Харрис позволил заменить повязку, переоделся и залпом выпил воду. Он знал: ему необходимо напиться вволю, иначе он не сможет спасти Талию. Пробыв в оазисе всего несколько минут, Харрис вскочил на самого выносливого коня и понесся к оставленной возлюбленной. За ним, едва поспевая, отправились лучшие наездники.
Ему казалось, что дорога к Талии заняла целую вечность.
Харрис простонал. Даже перед лицом смерти его возлюбленная была спокойной и умиротворенной. Он повеселел, когда снова вспомнил ее слова. Затем в его мозгу всплыло последнее признание Талии перед тем, как она потеряла сознание у него на руках.
«Ты самое замечательное, что было в моей жизни…»
Харрис вздрогнул и прижал ее к себе, словно желая навсегда оградить от опасности.
Прошел еще час в пути, и наконец Харрис остановил коня у двери коттеджа, приготовленного для него.
Он позволил помощникам подержать Талию на руках только несколько секунд, пока слезал с коня. Затем он снова прижал ее к себе, боясь, что она испарится, если он ослабит хватку.
Оказавшись в доме, стены которого отрезали их от остального мира, Харрис уговорил Талию, пребывающую в полубессознательном состоянии, выпить стакан воды и высококалорийный напиток с витаминами и минералами, который местные жители готовят для тех, у кого крайняя степень обезвоживания и солнечный удар.
С особой осторожностью, нашептывая поощрения и похвалы, Харрис раздел Талию, искупал в холодной воде, вытер досуха, а затем стал протирать ее разгоряченное тело влажной губкой. Когда наконец температура стала нормальной, он надел на нее чистую атласную ночную рубашку, преподнесенную местными женщинами.
Талия то приходила в себя, то снова погружалась в забытье, поэтому не оказывала Харрису сопротивления.
В конце концов он уложил ее на мягкие льняные простыни, расстеленные на жестком матрасе широкой низкой кровати. Когда Харрис отодвинулся от Талии, она простонала и нахмурилась, словно от боли.
Было очевидно, что она не может вынести разлуку с ним. Как и он не мог с ней расстаться.
Харрис опустился на кровать рядом, обнимая ее. Талия все сильнее к нему прижималась, прерывисто дыша, и он вдруг осознал, что впервые чувствует себя по-настоящему счастливым.
Харрис насторожился, наслаждаясь прикосновением ее тела, ощущая каждый вздох, трепетание и непонятное мурлыканье усталости и полного удовлетворения.
Потом Талия обмякла и умолкла, ее дыхание выровнялось. Она заснула.
Однако Харрису следовало действовать. Нужно было разыскать старейшину оазиса и спросить, сколько осталось времени до наступления песчаной бури и успеет ли он отправить к братьям гонцов. Возможно, если гонцы поедут достаточно быстро, то избегут неприятностей.
Но он не мог заставить себя покинуть Талию. Он хотел позаботиться о ее здоровье и комфорте. Пока она не откроет глаза цвета неба и не посмотрит на него, он не сможет думать ни о чем, кроме нее. Даже судьба Зохейда кажется ему не такой уж и важной в сравнении с благополучием Талии.
Он решил ничего не предпринимать, а просто ждать, когда она проснется…
Талия проснулась.
С трудом разомкнув веки, она долго не могла понять, где находится.
Приглядевшись, Талия обнаружила, что окружена тонкой москитной сеткой и лежит на гигантской кровати, застеленной мягчайшими простынями. Она почувствовала смесь ароматов мускуса, амбры и еще каких-то благовоний, которые уже вдыхала несколько раз, когда приехала в Зохейд. Свет проникал через щели ставней. Низкий потолок был украшен тонким причудливым узором в арабском стиле.
