БАРБАРА КАРТЛЕНД - Мой милый звездочет
Этот вопрос неминуемо должен был возникнуть в разговоре. В глазах Трэвиса герцог прочитал очень сильное сомнение на свой счет. И хотя его это возмутило, он не мог не уважать чувства собеседника.
— Я собираюсь отвези Вэлу к ее деду, который, как я понял, живет в Йорке.
Уильям Трэвис облегченно вздохнул.
— Очень хочу надеяться, что вам можно доверять.
И снова герцог, к его собственному удивлению, не рассердился на это откровенное заявление.
— Я тоже, в свою очередь, надеюсь, что смогу доставить ее туда в безопасности, — заметил он.
106
— Вы должны быть очень осторожны с человеком по имени Вальтер, — сказал Трэвис. — Он весьма преуспел в выполнении всякого рода грязной работы. Ее светлость использует его для самых разных и причем весьма сомнительных поручений.
— Вэла уже говорила мне о нем.
— Джайлс, помощник Вальтера, также очень опасен, — добавил Трэвис.
— Буду иметь в виду, — ответил герцог и, кивнув на дверь таверны, предложил: — Если вы сейчас собираетесь уезжать, то не откажитесь выпить со мной.
— Пожалуй, мне не стоит этого делать. Но все равно, спасибо за приглашение, — улыбаясь, ответил разбойник и добавил многозначительно: — Я никогда не пью, когда работаю.
Герцог невольно улыбнулся ему в ответ. Трэвис повернулся к конюшне и уже на ходу сказал:
— Увидимся завтра утром. Передайте от. меня мисс Вэле, что бояться нечего. Во всяком случае, сегодня ночью ничего не случится.
Поскольку ответа он не ждал, герцог вернулся в таверну и поднялся к себе в комнату.
Умываясь в небольшом медном тазу, он думал о том, что оказался втянутым в довольно странную историю, и чем бы ни кончилось это приключение, оно, по крайней мере, заслужило бы горячее одобрение Фредди.
Разве мог он себе представить еще несколько дней назад, что будет спасать юную девицу от свадьбы с неким монстром вроде сэра Мортимера и в результате познакомится с разбойником с большой дороги, который на поверку окажется учителем латинского языка этой самой девицы. Бред какой-то!
— Если кому рассказать, никто никогда не поверит, — сказал себе герцог. Еще бы! Он и сам с большим трудом верил в реальность произошедших с ним в этот день событий.
С этими мыслями он осторожно постучал в соседнюю дверь.
— Кто там? — раздался встревоженный голос Вэлы.
— Не хотите ли поужинать? — предложил герцог. — Не знаю, как вы, а я ужасно голоден.
— Я тоже, — ответила девушка и открыла дверь.
Герцог с удивлением посмотрел на нее. Вэла привела себя в порядок, причесалась и переоделась в простое белое платье из легкого шелка.
Брокенхерст был достаточно искушен в женских нарядах, поэтому сразу отметил, что платье сшито из немнущейся ткани, что позволяло девушке выглядеть элегантно.
В этом платье Вэла выглядела сейчас особенно юной и прелестной. Заметив выражение восхищенного удивления, которое герцог и не пытался скрыть, она улыбнулась.
— Боюсь, что это весь мой гардероб. Если наше путешествие до Йорка продлится слишком долго, я надоем вам своим видом.
— Вы выглядите столь ослепительно, что я жалею, что не могу сопровождать вас сейчас на какой-нибудь званый вечер.
— О, я вполне довольна той программой, которую вы уже мне предложили, — весело отвечала Вэла.
Одарив его улыбкой, она прошла мимо и стала спускаться вниз по лестнице. Хозяин, большой, дородный, добродушный и, пожалуй, излишне словоохотливый человек, проводил их в небольшую комнату, которая явно не предназначалась для обычных посетителей.
Единственный стол здесь был покрыт белой скатертью. Не успели они сесть, как им тут же принесли обед.
Конечно, еда была простая, но аппетитная и сытная. Им подали суп, который показался Вэле необыкновенно вкусным, и холодное мясо, которое, по предположению герцога, было предназначено для особо дорогих посетителей, таких, как Билл, или, может быть, даже для самого хозяина.
Окорок и домашнего приготовления студень из свиной головы были довольно вкусны, особенно когда хозяйка предложила к ним соус, придавший закускам пикантный вкус.
Затем им подали сыр и блюдо садовой земляники, которую хозяйка только что собрала специально для них. К землянике гостям предложили взбитых сливок. Из этих же сливок, как им сообщила хозяйка, к завтрашнему завтраку она собиралась сбить масло.
Кроме того, им принесли свежевыпеченный хлеб, а из напитков герцог опять предпочел домашний сидр местному пиву и сомнительному французскому вину.
— Мне очень понравилось, — сказала Вэ-ла, когда они покончили с земляникой. — Правда же, все было вкусно?
Герцог подумал о роскошных обедах, которые каждый день подавались в его замке и в лондонском доме. Случалось, он едва притрагивался к еде, так как у него последнее время совершенно не было аппетита.
Удивительно, но ни одна из его постоянных тренировок, в боксерском ли клубе академии Джексона на Бонд-стрит или на занятиях по фехтованию с синьором Балотти в его школе в Хемпстэде, не действовала так благотворно на тело и душу, чем день, проведенный в седле, на свежем воздухе. Они скакали почти без отдыха с восхода до заката, и, несмотря на усталость, герцог чувствовал себя великолепно, забыв о своей обычной скуке и дурном настроении. Неужели Фредди был все-таки прав?
Поглощенные едой, они почти не разговаривали во время обеда, однако, когда хозяин убрал тарелки, герцог, откинувшись на спинку стула и вытянув вперед ноги, начал благодушно поддразнивать девушку.
— Не кажется ли вам, что провести ночь в мягких постелях наверху в наших комнатах все-таки гораздо предпочтительнее, чем на голой земле под деревьями, как вы предлагали не так давно? — с насмешкой спросил он.
— Нам очень повезло, что мистер Трэвис привел нас сюда, — заметила Вэла, не обращая внимание на его тон, — и это было очень умно с его стороны выдать нас за сбежавших влюбленных.
— А я думал, вы сразу же отвергнете эту идею, ведь вы так решительно настроены против брака, — продолжал он подтрунивать над ней.
— А я вовсе и не говорила, что против брака, — серьезно поправила его Вэла. — Я сказала лишь, что для себя я бы этого не хотела.
— Что, без сомнения, является самым настоящим вздором. Вы говорите так только потому, что еще слишком молоды, Чтобы понимать свои собственные желания.
Если он хотел спровоцировать ее, то не мог сделать это более искусно.
Глаза девушки загорелись, в них вспыхнуло негодование, и она воскликнула:
— А вы, конечно же, можете судить о моих желаниях! Так вот, знайте, я не желаю становиться покорной рабыней какого бы то ни было мужчины!
