Шэрон Кендрик - Слишком красив и богат
Как же она хотела и ждала этого ребенка, подумал он.
Комнатка была обустроена с видимой любовью. Желтый цвет преобладал. Это означало, что она не узнавала пол ребенка заранее, или в этом был другой смысл?
В углу стояла колыбель под балдахином из нежной ткани с золотыми нитями. Джанлука тихо прикрыл дверь.
Когда он вошел в кухню со стаканом воды для нее и бокалом вина для себя, его взгляд изменился. У него слегка дрожали руки, и это не укрылось от ее внимания.
Даже не присев, он залпом осушил полбокала, что ему было совсем не свойственно.
– Почему ты мне сразу не сказала? – спросил он.
И правда, почему? Потому что боялась его реакции?
И ведь была права, судя по выражению его лица.
– Мне все казалось, что момент неподходящий.
– Поэтому ты сообщила мне уже под конец, – горько заметил Джанлука.
– Под конец? Ничего еще даже не начиналось!
– Боже мой! – воскликнул, чувствуя, что вот оно, понимание, наконец пришло.
Он решил встать и уйти, вычеркнуть из своей жизни ее и этого нерожденного ребенка. Однако в глубине души хотел подойти к ней и положить руку на живот, чтобы почувствовать, как толкается его ребенок.
Он отпил вина и посмотрел в окно. Надо держать себя в руках. Только так он сможет принять правильное решение.
– Ты заранее планировала это?
Его обвинение прозвучало для нее как выстрел.
– Планировала? – она потрясенно смотрела на него. – Ты думаешь, что я забеременела нарочно?
– Нет?
Айслинг сжала руки в кулаки. Ей хотелось кричать и топать ногами, но в данной ситуации это будет неразумно.
Таков Джанлука.
И с ним надо вести себя соответствующе.
– Нет. Я забеременела случайно. Зачем мне надо было планировать?
Он рассмеялся.
– Прекрати, cara. Ты ведь прекрасно знаешь, что женщина, родившая мне ребенка, будет обеспечена на всю жизнь.
Она даже не сразу поняла смысл его слов, а он продолжал:
– Знаешь, это не самый разумный способ обеспечить себя материально.
Он снисходительно прищурился, и Айслинг поняла, как ей держаться с ним дальше.
Нельзя сдаваться. Надо быть сильной.
Она ощущала, какая от него исходит сила и власть. А она даже в своем доме чувствовала себя неуютно. При том, что он здесь посторонний.
И вот с этим человеком она теперь будет связана всю жизнь?
– На этот счет можешь не волноваться, Джанлука. Мне от тебя ничего не нужно.
– Тогда зачем ты мне все-таки позвонила? – процедил он.
– Может, это покажется странным, но я подумала, что как отец ты имеешь право знать. – Она со звоном опустила пустой стакан на столик. – Я это сделала, а ты забудь. Я вижу, для тебя это не радостная новость, так почему бы тебе просто не уйти?
– Уйти? – недоверчиво переспросил Джанлука. – Ты в своем уме, cara? Ты серьезно думаешь, что я так и сделаю?
Айслинг засомневалась. Она устало покачала головой, раздражаясь тому, что волосы тяжелой копной лежат на плечах.
– Ты совсем не думала о последствиях того, что я буду знать правду? – настаивал он.
– И что это значит?
– Ты носишь моего ребенка! – воскликнул он. – Ты не можешь держать меня в стороне от него. Я тебе не позволю.
Айслинг испуганно смотрела на него. Глядя в его мрачное лицо, она вдруг представила, что он сейчас силой увезет ее с собой.
Зачем вообще она сказала ему?
Боль в пояснице стала почти невыносимой, она опоясывала ее, отдавалась в низ живота.
Айслинг с трудом сдерживала стон.
– Послушай, этого не должно было случиться, – тяжело вздохнула она.
– Иными словами, ты хотела бы, чтобы этого не случилось? – прищурился он.
Она собиралась ответить, но не смогла. Очередной спазм накрыл ее ледяной волной.
– Так ведь, Айслинг? Ты жалеешь об этом?
– Конечно, да! – выкрикнула она с болью в голосе. Перед глазами поплыли круги. – Ты не думаешь, что ребенок ставит под угрозу все, чего я так долго добивалась?
Повисло молчание.
Джанлука о чем-то размышлял. А когда посмотрел на нее, выражение его лица резко поменялось. Даже глаза стали другого цвета.
– Не волнуйся. Это никак не отразится на твоей работе.
Айслинг впилась ногтями в ладони.
– О чем ты говоришь?
– Эту проблему легко решить. Ты остаешься при своей работе и всем, что с ней связано, а я оставляю себе ребенка. Прекрасное решение для незапланированной беременности.
Айслинг видела, как он прищурился и поджал губы. Она даже могла бы что-то ответить, возразить ему, но сейчас все померкло вокруг.
Была только боль, которая разрывала ее изнутри.
Сквозь пелену перед глазами она видела, что он дернулся к ней. Правда, его движения казались ей замедленными.
Он поймал ее в свои объятия в последнюю секунду и осторожно уложил на диван, оглядывая всю ее испуганными глазами.
– Что такое, Айслинг? Что? Скажи мне!
Она знала, но не хотела верить.
– Я… рожаю, – еле выговорила она. – Пожалуйста, вызови врачей.
– Нет нужды, – проговорил он, подхватывая ее на руки, – меня ждет машина.
– У меня контракт с клиникой в конце улицы, – прошептала она.
– Это тоже уже неважно. Я отвезу тебя в лучшую клинику в Лондоне, – возразил Джанлука.
Даже несмотря на боль Айслинг почувствовала себя униженной.
– Это хорошая клиника, – простонала она, – и я хочу туда. К тому же у нас нет времени разъезжать по городу.
Ему пришлось признать, что она права.
– Где ключи?
– На крючке, – ответила она.
Джанлука бросил их в карман, закрыв дверь, и понес ее к машине.
Айслинг оказалась прижатой лицом к его груди и вынуждена была вдыхать аромат его тела. Она хотела отодвинуться, но он крепко держал ее.
– Отпусти меня!
– Побереги силы, Айслинг, – с неожиданной теплотой сказал он. – Они тебе понадобятся.
К чести шофера, тот ни слова не сказал, когда Джанлука вышел из дома с беременной женщиной на руках. Он быстро вышел из машины, чтобы открыть дверцу.
Джанлука устроил Айслинг на заднем сиденье, назвал шоферу адрес и отрывисто велел:
– Гони! Быстро, но мягко.
Айслинг уже во весь голос стонала. С ее лица сошли все краски.
– Это схватки? – поинтересовался Джанлука.
– Конечно, они! – простонала Айслинг. – Что еще может быть?
– Ты не хочешь, чтобы я кому-то позвонил? – Он только сейчас понял, что ничего толком не знает об этой женщине, матери его ребенка. – Твоей матери?
– Моя мать умерла.
Он нахмурился.
– У тебя есть еще кто-то?
Когда боль немного отступила, она открыла глаза.
– Нет. Я одна.
Ее слова вызвали у него угрызения совести. Она совсем одна и обратиться ей не к кому. Но потом он вспомнил, что это был ее осознанный выбор: не ставить его сразу в известность.
