Сандра Мартон - Бессердечный
— Ваш малыш сын Рами. Уже слишком поздно это отрицать.
Рейчел уставилась на Карима. Взгляд его был непроницаемым, но в голосе появилась резкость, которой там не было еще несколько секунд назад. Тогда она поняла, что задумал принц. Он вовсе не предлагал ей заключить перемирие, а пытался хитрым способом заставить ее признаться, что Итан сын Рами. Какой же идиоткой она была, когда предположила, что у этого человека есть сердце, что они могут стать союзниками!
— Вы упускаете из виду одну важную вещь, — холодно сказала она. — Итан мой сын.
— Он принц.
— Он маленький мальчик, и у него есть имя.
— К чему вы это сказали?
— Вы никогда не называете его по имени. Вы говорите о нем как о вещи.
Поставив свою тарелку на тележку, Карим толкнул ее, и она покатилась по проходу в сторону кухни.
— Что за чушь вы несете! Вам было бы приятнее, если бы я называл его по имени, которое выбрал для него мой брат? Если так, то я буду это делать. Буду называть его…
Рейчел вскочила:
— Это не ваш брат назвал его Итаном, а я!
Карим тоже поднялся. Теперь он возвышался над Рейчел, и это давало ему определенную власть над ней, поскольку ей теперь приходилось смотреть на него снизу вверх.
— В таком случае, — сказал он, — я прошу у вас за него прощения еще раз. Очевидно, он игнорировал все свои обязанности.
— Перестаньте извиняться за него, черт возьми!
— Это мой долг. Я понимаю, что он вас обидел, но…
— Обидел меня? — Рейчел хлопнула себя ладонями по бедрам. — Я ненавидела вашего брата!
— Однако вы с ним спали, — холодно произнес Карим.
Ее щеки вспыхнули.
— Вы забеременели от него.
Повернувшись, она пошла по проходу. Карим последовал за ней, схватил ее за плечо и развернул к себе.
— Да что вы за женщина? Вы его ненавидели, однако спали с ним и родили от него ребенка.
Ее губы задрожали. Если она хочет сказать ему правду, то сейчас для этого самый подходящий момент. Но она не может этого сделать. Просто не может, и все.
— Кое-что произошло, — ответила она, понимая, как нелепо это прозвучало.
Губы Карима презрительно дернулись.
— Вы это говорите после того, как отдались мужчине? Кое-что произошло?
— Все было не так, как вы подумали.
— О, я уверен, что не так. — Приподняв ее подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза. — Он выиграл по-крупному, когда вы впервые встретились?
Рейчел вскинула руку, чтобы его ударить. Он схватил оба ее запястья и прижал к своей груди.
— Во сколько вы ему обошлись? Сколько он вам заплатил, чтобы побороть вашу ненависть?
— Вы мерзавец! Вы ничего обо мне не знаете. Совсем ничего! Вы меня по?..
Она не договорила, потому что в следующий момент он прижался ртом к ее губам. Сначала она сопротивлялась, затем, как и до этого, для нее все перестало существовать, кроме вкуса его губ, жара его твердого тела, его рук, сомкнувшихся вокруг нее.
Приподняв ее за ягодицы, он углубил поцелуй, и она запустила пальцы в его волосы.
— Я тебя ненавижу, Карим, — прошептала она, когда он оторвался от ее губ. — Ненавижу тебя. Ненавижу…
Прозвучал сигнал, и пилот по связи сообщил, что они приземлятся через пять минут.
Карим поставил ее на пол. Его глаза были темными, как два уголька.
— Если вы еще когда-нибудь попытаетесь сделать что-то в этом…
Она не договорила, поняв, что виновата в произошедшем не меньше его. Он начал поцелуй, а она на него ответила. К ее глазам подступили слезы ярости. Не имело значения, на кого она больше злилась, на него или на саму себя. Это никогда больше не повторится. Она этого не допустит.
Сев в кресло, она пристегнула ремень безопасности. Через пару минут колеса коснулись взлетно-посадочной полосы. Сразу, как только самолет остановился, она расстегнула ремень и встала, но принц успел схватить ее за плечо и развернуть лицом к себе:
— Добро пожаловать в Нью-Йорк, habibi. И не давай обещаний, которые не сможешь сдержать.
Затем он снова ее поцеловал, и ее захлестнула волна расплавленного огня. Опомнившись, она укусила его. Он резко отпрянул и отпустил ее. На его нижней губе выступила капля крови. Стерев ее кончиками пальцев, он, прищурившись, посмотрел на Рейчел и мягко произнес:
— Если хочешь играть в игры, я к твоим услугам.
Ей хотелось съязвить в ответ, но ничего не пришло на ум.
Карим наклонился и поцеловал ее снова. Она ощутила солоноватый вкус крови на его губах. Ей хотелось от них оторваться, но она не смогла.
Наконец он поднял голову и бросил на Рейчел торжествующий взгляд, после чего направился к выходу.
В аэропорту их уже ждал черный «мерседес» с шофером.
Элегантность интерьера кожаного салона нарушало детское кресло. Похоже, принц снова обо всем позаботился.
Как далеко до отеля?
Рейчел чувствовала себя изможденной. Ей казалось, что она не спала целую вечность. В отеле она примет горячий душ, поспит немного, а затем… затем здравствуй, долгожданная свобода.
«Мерседес» выехал на шоссе. Интересно, сколько сейчас времени? В салоне было довольно темно, и она не разобрала, сколько показывали стрелки ее часов. Четыре часа дня? Если в Неваде четыре, то в Нью-Йорке…
— Семь вечера, — сказал ей Карим.
Рейчел посмотрела на него.
— Спасибо, — холодно произнесла она, — но я не спрашивала.
— В этом не было необходимости. Я знаю, что ты чувствуешь себя дезориентированной.
— Мне жаль вас разочаровывать, ваше высочество, но это не так.
— Не лги.
Продолжать этот спор не имело смысла, и Рейчел молча уставилась в окно. Поездка была долгой, но наконец они оказались на широкой улице, на одной стороне которой располагались высотные здания, а на другой темный парк.
Где же отель?
— Как далеко еще до отеля? — спросила Рейчел Карима.
— До какого отеля?
— До того, в котором вы собираетесь держать нас с Итаном.
Он рассмеялся, и ей захотелось ударить его по самодовольному лицу.
«Мерседес» остановился у обочины. Пассажирская дверца открылась. Человек в униформе, заглянувший внутрь салона, щелкнул каблуками и произнес:
— Добро пожаловать домой, ваше высочество. Надеюсь, ваша поездка прошла хорошо.
— Домой? — удивилась Рейчел. — Домой?
— Да, это мой дом, — спокойно ответил ей Карим. — Мой маленький кусочек Алькантара.
Итан захныкал, и Карим потянулся к нему. Рейчел попыталась ему помешать, но малыш заплакал громче.
— Позволь мне взять мальчика, — произнес Карим тем же спокойным тоном.
Разве у нее был выбор? Она молча наблюдала за тем, как ее дорогого малыша достает из кресла человек, которого она ненавидит сильнее, чем ненавидела Рами. Даже сильнее, чем всех тех мужчин, которые были в жизни ее матери.
