Венди Дулиган - Младшая сестренка

Эдвард начал первым:

– Мне просто любопытно. Ты усыновила Джонни? Или украла из коляски, пока его мать отвернулась?

Джулию будто холодной водой окатили.

– Он мой племянник, – ответила она как можно спокойнее. – Моя сестра внезапно умерла, когда ему было два месяца. Я тогда закончила университет и стала воспитывать мальчика.

Признание в получении высшего образования осталось почти незамеченным. Эдвард чувствовал себя полным идиотом. Джулия могла бы выбрать более легкий путь, вместо того чтобы взять на себя ответственность за ребенка сестры. Материнская любовь к Джонни сквозила в каждом ее движении.

Но кто же отец мальчика и почему он не помогает им?

Джулия уставилась на деревья. Она едва сдерживала слезы. Вероятно, я должен винить себя за это, подумал Эдвард. Я был слишком суров с ней.

– Джул… прости меня, – извинился он. – Ты не заслужила этого. Я восхищаюсь тобой. Я бы хотел помочь тебе. Незаметно, чтобы отец Джонни оказывал вам поддержку. Как юрист, я мог бы заставить его выплачивать алименты, я ничего не взял бы за услуги.

Джулии еще сильнее захотелось расплакаться. Как все сложно! Он фактически предлагал осудить самого себя. Что будет, когда он узнает правду!

– Лучше выслушай меня до конца, – прошептала она.

Было еще что-то, более шокирующее.

– Хорошо, – согласился он. – Я слушаю.

Всеми фибрами души Джулия желала, чтобы объяснение уже было позади. Может, солгать? – подумала она. Сказать, что не знаю, кто отец Джонни?

Но во имя сестры и ее ребенка она должна была говорить правду. Она повернулась к Эдварду, пытаясь в темноте разглядеть его лицо.

– Как ты уже знаешь, – начала Джулия, – моя фамилия Литтон. Но моя мама никогда не была замужем за отцом моей сводной сестры. В результате Мэри получила мамину фамилию, как у моей бабушки.

– Мэри? – повторил Эдвард, вспоминая, что Джулия так и не представила ему бабушку по фамилии.

– Мою сестру звали Мэри Харриет, – подтвердила она, наблюдая, как расширяются его глаза. – Я думаю, ты помнишь ее.

Разве он мог забыть? Стройная и эффектная, с волнистыми светлыми волосами, с широкой заразительной улыбкой, Мэри Харриет сразила его. Как и Джулия, она заставляла его смеяться, разбудила в нем чувство нежности. Он собирался оставить холостую жизнь, пока…

– Ты сестра Мэри? – с недоверием спросил Эдвард. – Ты совсем не похожа на нее… разве что подбородок и линия бровей.

– Судя по семейным фотографиям, я похожа на отца, – возразила Джулия.

Вызывая в памяти образ Джонни, Гонсалес спросил:

– Ты действительно думаешь, что это мой сын?

– А ты как думаешь? У него те же глаза, волосы, улыбка. В последний месяц беременности Мэри сказала мне, что Джонни твой ребенок.

Слишком хорошо зная Мэри, Эдвард засомневался в ее правдивости. Но в то же время он так хотел, чтобы Джонни на самом деле оказался его сыном.

– Мэри говорила, что ты не хотел ребенка, – продолжала Джулия, – и что ты бросил ее, как только узнал о нем.

Выдержке Эдварда наступил предел.

– Ну, хотя бы твоя сестра не солгала о том, кто кого бросил, – резко сказал он. – Почему же она не претендовала на материальную поддержку?

Его признание того факта, что действительно он оставил Мэри, задело сестринские чувства Джулии.

– А ты как полагаешь? – завелась она. – Побираться у того, кто отказался от нее и ребенка? Конечно, по-моему, она просто бы пыталась получить то, что принадлежит ей… и Джонни… по праву.

Эдвард вспомнил свою последнюю встречу с Мэри. Воспоминания доставили ему мало приятного. Другое дело – Джонни. Эдвард успел полюбить этого темноволосого резвого малыша. Играя с ним, он подумывал о том, как хорошо иметь собственную семью, ребенка.

А теперь выяснилось, что Джонни – его сын. Какая-то часть его существа воскрешала неприязнь к женщине, которую он всем сердцем желал забыть, но в то же время душа пела от радости. У него есть маленький мальчик! В уме Гонсалес высчитал примерные сроки зачатия и рождения Джонни. Если у них с Мэри и должен был появиться ребенок, то ему сейчас как раз было бы одиннадцать месяцев. Если Джонни действительно его сын, то он имеет на него все права…

– Почему ты не рассказала мне раньше? – Эдвард разозлился.

– Но… но… ты сказал Мэри, что не хочешь ребенка, – оправдывалась Джулия. – Откуда я могла знать…

– Ничего подобного, – взвился Гонсалес. – Она не говорила мне, что ждет ребенка. Мы жили вместе в моей квартире, и я выгнал Мэри, когда неожиданно вернулся из поездки и застал ее с другим мужчиной в моей постели.

Джулия залилась краской. Ощущение было таким, будто это она изменила ему.

– Я хотел бы узнать, зачем ты пришла ко мне работать? – спросил он. – Почему принимала мои ухаживания?

Ее план сработал, подумала Джулия. Она вошла в доверие к этому мужчине, узнала все, что было нужно, не вызывая подозрений, и убедилась, что он будет Джонни хорошим отцом. Почему же ей так плохо? Все очень просто. Я люблю его, и между нами все кончено. Если у меня и был шанс, я его безвозвратно потеряла.

– Я хотела проверить тебя, – сказала она, – и не смогла придумать для этого лучшего способа, чем устроиться к тебе на работу…

– Пока мы все не выясним, – заявил Эдвард, – я полагаю, тебе придется еще некоторое время поработать на меня.

Через минуту он уехал. Глядя вслед его «форду», Джулия задавала себе вопросы. Будет ли Эдвард добиваться опеки над мальчиком? Или, наоборот, откажется от ответственности? Будет ли настаивать на генетической проверке?

Ей самой хотелось бы удостовериться, действительно ли Джонни его сын. Если так, Гонсалес, точно его заберет.

Она вернулась в дом. Малыш сладко спал. Если отец отнимет его, ей будет недоставать племянника. Не надо было говорить ему, подумала, вытирая слезу, Джулия. Если бы я этого не сделала, я бы не потеряла их обоих.

Несколько часов спустя, в то время как Джулия, не в силах заснуть, ходила по гостиной, Эдвард пил пиво в таверне и бросал ножички в доску, прибитую к стене. В таверну вошел Фернандо Руис.

– Увидел твою машину у входа, – сказал помощник и спросил, скривив губы: – Проблемы с девушкой?

– Не твое дело, – грубо оборвал друга Гонсалес.

– Все настолько плохо? – усмехнулся Фернандо. – Помнишь, я говорил тебе…

Эдвард был вне себя от гнева. Он действительно испытывал к Джулии глубокие чувства, а она, оказывается, просто изучала его. Но прежде чем осудить девушку, он решил остыть.

– Отстань, друг, – сказал Эдвард таким тоном, что Фернандо не произнес больше ни слова. – Какие бы проблемы у меня ни возникли с мисс Литтон, я их решу без твоей помощи.