Трэйси Петерсон - Счастливая примета

Когда Сара проходила мимо дома Нормана, к его воротам подъехала спортивная темно-синяя машина, из которой выплыла платиновая блондинка.

Предположение насчет инопланетян оказалось ошибочным, но, с другой стороны, кто знает? — подумала Сара, окинув красотку беглым взглядом. Блондинка посмотрела на дом, затем заглянула в листок бумаги, который держала в руке, и игривой походкой направилась к дому.

Очередная кандидатка в жены, догадалась Сара. Значит, Норман не внял моим советам, когда я пыталась вразумить его вчера в ресторане. Еще и упрямый, мысленно пополнила она перечень его недостатков. Может, правда, я плохо объяснила ему? Может, если бы я зашла к нему и предложила какой-то другой вариант… Остановись, Сара! — приказала она себе. Не лезь в его личную жизнь!

Пока Сара решительно шагала через свой участок к дому, она слышала бархатистый, даже вкрадчивый голос Нормана, проникавший через зеленую изгородь. Норман спрашивал блондинку, не возражает ли та, если они продолжат разговор в ресторане. И назвал, подлец, место, где Сара вчера шпионила за ним!

Если он сговорится с этой девицей, ему предстоит еще убедить отца в том, что они счастливы в браке. Но как? — гадала Сара. Наверное, Норман обнимет ее, поцелует раз-другой. Она представила эту сцену, и ее охватила жгучая ревность.

Сара сознавала, что ведет себя неразумно. Она не имела абсолютно никаких прав на Нормана. Она отказалась от роли его фиктивной жены, запретила ему целовать и обнимать ее. Зная наперед, что это ни к чему не приведет, Сара не хотела потворствовать своим эмоциям. Она была убеждена, что сексуальные отношения между двумя людьми должны нести с собой что-то еще помимо примитивного физического влечения.

Что же касается любви, то Сара была права с самого начала. Как бы ее тело ни трепетало от прикосновений Нормана, у них ничего не получится. Она не настолько глупа, чтобы верить в то, что сможет растопить лед его сердца. Норман, похоже, вообще не способен любить. Связь с ним была бы для Сары возвратом в прошлое, когда она жила с родителями, отчаянно пытаясь получить от них любовь, но так и не добившись ее. Ник боготворил ее, и, однажды испытав это, Сара уже была не согласна на меньшее.

Кроме того, Норману она понадобилась бы лишь для временных утех — для удовлетворения его сексуальных потребностей. Это тоже не устраивало Сару. Ее собственные родители использовали ее — то в качестве посредника при ссорах, то как домашнего семейного консультанта. Хватит с нее. Сара жаждала настоящей, большой любви, а не теплого мужского тела под боком. И не имеет значения, насколько ей было бы приятно чувствовать теплое тело Нормана у себя в постели.

Она вошла в дом с твердым намерением забыть Нормана и вернуться к нормальной жизни. Она даже не станет интересоваться, договорился ли он с последней кандидаткой на роль «жены».

Ни за что! — поклялась Сара.

11

Норман вернулся домой через час. Выключив фары, он сидел в машине и смотрел на свой сад: не притаилась ли где-нибудь в кустах Сара. После встречи с Джоанной, которую ему подсунул Лазарус, мысль о любознательной соседке не вызвала у него даже раздражения. Норман чувствовал, что между ним и Сарой существует взаимное притяжение, которого у него не было ни с одной женщиной. И это было не только сексуальное влечение. Сара — самое лучшее и самое интересное, что когда-либо случалось в его жизни. Она была для него загадкой, и Норман с нетерпением ждал, что она предпримет в следующий раз. Он не сомневался, что Сара, узнав о возобновлении им поисков «жены», снова разработала какой-то план.

А то, что она узнала об этом, Норман убедился, когда вскоре после приезда Джоанны увидел с решительным видом идущую мимо его участка соседку.

С того момента Сара больше не показывалась, поэтому Норман решил, что она сидит дома и ломает голову, как заставить его отказаться от Джоанны.

Только Норман уже избавился от нее. Все шло прекрасно до тех пор, пока он не приступил к репетиции трогательной истории их «любви». Джоанна оказалась типичной сладкой идиоткой. Она не могла даже вспомнить, куда положила ключи от автомобиля, не говоря уже о том, чтобы повторить, на каком самолете летает ее «муж». Ну Лазарус и удружил!

Вот теперь я действительно в цейтноте, сокрушался Норман, вылезая из машины. Он уже подходил к задней двери дома, когда в кустах послышалось знакомое шуршание.

— Ну ладно, Сара, выходите, — добродушно разрешил Норман, обращаясь к густой листве.

Однако, к его удивлению, это была не Сара. На дереве сидел уже знакомый Норману парнишка.

— Джимми? Что ты здесь делаешь?

— Вы сняли ту табличку, и леди ездят к вам одна за другой. Можно вас побеспокоить теперь, сэр?

— Сара, кажется, считает, что можно, — проворчал Норман и объяснил: — Я по-прежнему не хочу, чтобы меня тревожили, но не буду ругать тебя за это. Ты только, ради Бога, слезь с дерева. — И про себя добавил: а то свалишься, а Сара обвинит меня в том, что я издеваюсь над ребенком.

— Правда, что вы убежали из заключения? — помявшись, спросил Джимми.

— Нет, конечно.

Норман тихо выругался. Эта тюремная байка, оказывается, гуляет по городу и уже успела обрасти новыми подробностями! Вот уж не думал, что взрослые люди могут рассказывать ребенку такие вещи! Неужели соседи действительно считают меня головорезом, сбежавшим из тюрьмы?

— Кто тебе сказал это?

— Миссис Коул сказала моей маме, чтобы она запретила нам подходить к вашему участку, потому что вы любите одиночество, а мистер Лазарус сказал маме, это потому, что вы сбежали из тюрьмы…

— Джимми, я офицер Королевских военно-воздушных сил и летаю на истребителях.

У мальчишки от потрясающей новости округлились глаза, и он спрыгнул с дерева. Приблизившись к Норману, но все же сохраняя определенную дистанцию, Джимми спросил:

— Правда?

— Правда.

— Докажите.

И почему я терплю этого маленького наглеца на своем участке? — удивился Норман, но достал из кармана бумажник, извлек оттуда фотографию, на которой был изображен на фоне своего самолета.

Джимми взял фотографию, внимательно изучил ее, и его глаза снова округлились.

— Надо же! Вы летчик… А что вы тогда делаете здесь?

— В последнее время я сам задаю себе этот вопрос.

Джимми внимательно посмотрел на Нормана. Мальчуган и в самом деле неглуп, подумал вдруг тот. Внезапно Норману пришла в голову мысль, что бы он чувствовал, если бы у него был свой ребенок. Господи, да об этом даже думать не стоит, потому что ему никогда не стать отцом!

— Я люблю самолеты, — сказал Джимми, — но мама с папой говорят, что я должен учиться, чтобы стать ученым или врачом.