Джеки Браун - Утешительный приз

– Да. – Мадэни действительно знал, что ему нравится и чего он хотел. Но это не значило, что ему было легко всего добиваться…

– Господи, я имела в виду белые трюфели, – выдохнула она и улыбнулась.

Они дошли до угла, и, пока ждали у светофора, Эмили продолжила:

– Мне нет необходимости говорить вам, что вы привлекательны. В тот вечер у Хендерсонов моя помощница, увидев вас, заявила, что вы наверняка манекенщик, рекламирующий белье.

Он закашлялся:

– Это ведь комплимент, правда?

– О, безусловно. – Эмили посмотрела по сторонам. – Я покажу вам эту рекламу, если увижу где-нибудь.

– Не могу дождаться, – сухо сказал он. Эмили хмыкнула и, явно наслаждаясь его неловкостью, продолжала:

– Думаю, наша официантка в «Фуванге» скормила бы мне изрядную порцию яда, если бы была уверена, что благодаря этому сможет всецело завладеть вами.

– Вы сильно преувеличиваете. Эмили фыркнула:

– Она едва удостаивала меня взглядом, даже в тот момент, когда я делала заказ. Девушка смотрела во все глаза только на вас, Мадэни.

– Это потому, что я говорю властным тоном, – сказал он шутливо, хотя с самой колыбели родители учили его быть сильным и уверенным в себе.

– Правильно. И еще вы очень скромный, – бесстрастно заметила Эмили, заставив Мадэни засмеяться. И уже более серьезно добавила: – Совершенно очевидно, что вы энергичный и одаренный человек. Вы очень успешно занимаетесь своим бизнесом. Я думаю также, что вы великодушный человек, потому что ваш бизнес, в свою очередь, помогает вашим соотечественникам зарабатывать деньги. В каком-то смысле вы пропагандируете Кашакру в мире.

Мадэни было приятно, что Эмили так думает. Это действительно было его целью – давать возможность своему народу зарабатывать и создавать положительный образ своей страны за рубежом.

– А что еще?

– А еще вы ненасытный.

– Ненасытный?

Какое интересное слово она выбрала!

За время их сравнительно недолгого знакомства Мадэни понял несколько вещей относительно Эмили. Например, то, что, хотя Эмили и казалась совершенно независимой и энергичной, она была очень ранимой и на удивление неуверенной в себе как женщина. Мадэни винил в этом ее бывшего возлюбленного, хотя и ее семья, похоже, приложила к этому руку. Ей не оставили никакого выбора.

Она могла быть умной или красивой, как ее младшая сестра. Она могла делать то, о чем мечтала, или выйти замуж. Они заставили ее делать выбор, хотя в выборе не было никакой необходимости.

Эмили заслуживала лучшей доли, чем эта. Она заслуживала гораздо большего.

На ее щеках вспыхнул румянец, который ей очень шел.

– Я имею в виду ваше самомнение. Ему нужна постоянная подпитка. Хотя покажите мне какого-либо другого мужчину, чье самомнение не нуждалось бы в этом. В вас нет ничего необыкновенного или самобытного. – Ее губы ненамеренно дрогнули в обольстительной улыбке.

Мадэни пришлось напрячь всю свою волю, чтобы устоять перед ее обаянием.

– Зато вы самобытны, Эмили Мерит, настолько, что я буду помнить время, которое мы провели вместе на Манхэттене, до конца своих дней.

Мадэни взял ее пальцы в свои. Он собирался просто пожать их. Но когда он поднес тыльную сторону руки Эмили к своим губам для поцелуя, то понял, что не поэтому чувствовал себя совершенно потерянным.

– О господи!

Он взглянул ей в глаза, но она не смотрела на него. Эмили неотрывно смотрела через его плечо с выражением волнения и неверия. Его самомнение, в чем она только что обвинила его, лопнуло, как проткнутый воздушный шарик. Выдернув свою руку, она помчалась к витрине ближайшего здания.

– Вот оно! – возвестила Эмили и, широко улыбнувшись, повернулась к нему. – Это как раз такое место, о котором я мечтала. И – о, мой бог! – оно свободно сейчас.

Мадэни прочитал рекламу агентства по недвижимости, размещенную в витрине, обратив внимание на площадь помещения, указанную в квадратных футах.

– Мне кажется, это место великовато для бизнеса по обслуживанию мероприятий. – «Не говоря уж о цене, – подумал он, – особенно притом, что переоборудованная кухня в квартире Эмили могла удовлетворить все ее нужды».

– Это не для обслуживания мероприятий. Это для «Мерит». – Тон ее был надменным, лицо излучало гордость и душевное волнение, когда она добавила: – Моего ресторана.

Эмили следила за тем, как будут восприняты ее слова, и ее душа сжалась, готовая к негативной реакции, с которой обычно Рид и даже ее семья воспринимали все ее планы по открытию собственного ресторана.

Мадэни тем не менее одобрительно кивнул и улыбнулся:

– А какого типа будет этот ресторан? Расскажите мне об этом.

– Это вы напрасно сказали. – Увидев, что он нахмурился, Эмили объяснила: – Я могу говорить о своих планах бесконечно.

– У меня достаточно времени.

Всего минуту назад, когда он целовал ей руку, могло последовать повторение сцены в гостиной ее матери, если бы Эмили не заметила в витрине объявление: «Сдается внаем».

Мадэни бросил взгляд через улицу, где над входом в бар «У Дина» сверкала неоновая реклама в форме бокала для мартини. Несколько столиков стояли снаружи на тротуаре. Он показал на свободный столик:

– Сегодня такой приятный вечер, чтобы посидеть на улице. Позвольте мне угостить вас коктейлем, а вы расскажете все о своем ресторане.

Было начало двенадцатого, когда Эмили и Мадэни вышли из бара. Несмотря на возражения Мадэни, она сама оплатила счет – самое меньшее, что она могла сделать после всего того, что этот человек делал для нее весь день.

«Мерседес» стоял у тротуара. Азим уже распахнул заднюю дверцу.

– Полагаю, вы провели хороший вечер? – вежливо спросил он, хотя в его глазах запрыгали веселые чертики, когда он посмотрел в сторону Мадэни.

– Да, – кивнул тот.

– Я надеюсь, что мы не испортили вам вечер, – добавила Эмили.

– Ах, мисс Мерит, вы слишком красивы, чтобы испортить что-то.

– Раз вы так чрезмерно льстите мне, можете называть меня просто Эмили.

– Эмили. – Он кивнул. – Куда позволите теперь вас отвезти?

– Домой, пожалуйста.

Сидя рядом с Мадэни, Эмили недоумевала: как можно было одновременно чувствовать себя разбитой и полной энергии? У нее уже был накоплен миллион идей для ресторана. Она заносила их в свой компьютер, потом просматривала, какие-то использовала, какие-то отметала за ненадобностью, а часть откладывала до лучших времен.