Навсегда в ее сердце - Дженис Мейнард
— Вы с ума сошли, — резко сказала она. — Ни обеда. Ни ужина. Ничего. И держитесь подальше от моей сестры. Ваш брат пытается разрушить все, что построила моя семья.
Нолан перестал улыбаться.
— «Разрушить» — слишком сильное слово. Хит просто хочет справедливости. Права на нефть принадлежат нам. Вы же понимаете. Сделайте шаг назад и посмотрите на ситуацию со стороны. Что бы сделали вы, если бы все вышло наоборот?
Глава 8
Джош все понял. Лейла выглядела так, будто вот-вот его ударит. Он заговорил угрожающе тихо: — Убирайся. Или я позвоню копам.
Нолан Турстон вел себя спокойно. Казалось, Джош его совсем не напугал.
— Я не хочу проблем, — сказал он. — Кроме того, какое тебе дело? Ты тут ни при чем. Или ты жених? Или парень?
Джош стиснул зубы, желая стереть самодовольную улыбку с лица Турстона.
— Наши с Лейлой отношения — не твоего ума дело.
Нолан снова посмотрел на Лейлу:
— Юристы дорого стоят. Думаю, было бы разумнее, если бы мы с вами или с любым из ваших родственников нашли компромисс.
Лейла выпрямилась. Она будто выросла на пять сантиметров, как опытная амазонка.
— Мистер Турстон, честно говоря, мне плевать, какого компромисса вы и ваш скупой брат добиваетесь. Вашей матери больше нет. Сестры тоже. Даже если это соглашение когда-то существовало, в чем я сомневаюсь, оно не действует после смерти вашей сестры.
Нолан нахмурился:
— Вы этого не знаете. Будто принимаете желаемое за действительное. Пообедайте со мной. Как-нибудь. Это только пойдет всем на пользу.
Лейла положила руки на бедра и надменно подняла бровь.
— Не думайте, что знаете, что лучше для меня или моей семьи, мистер Турстон. Грендины поколениями работали на этом ранчо. Вы с братом не притронетесь даже к травинке.
Джош подошел к мужчине, намереваясь выставить его из ресторана, если это потребуется.
К счастью, Турстон сам догадался. Он положил визитку на стол и вздохнул:
— Подумайте о моих словах. Дайте знать, если передумаете. Я буду на связи.
Когда Нолан Турстон развернулся и быстро вышел из зала, Лейла рухнула на стул, будто у нее подкосились ноги. Она уперлась локтями о стол и уткнулась лицом в ладони.
— Адская неделя.
Джош не сказал ни слова. Просто тихо сидел. Спустя полминуты Лейла подняла голову и робко улыбнулась.
— Я не про тебя, конечно. Ты сделал эту мыльную оперу сносной.
Ее губы изогнулись в ироничной улыбке, от которой у него пробежала дрожь по позвоночнику. Внезапно он начал прикидывать, как быстро сможет уговорить ее вернуться в номер.
— Тебе пришлось нелегко, — согласился он. — Мне жаль, что Турстон прервал наш ужин. Лейла ткнула пальцем подсыхающий торт.
— Он все еще вкусный. Продолжай. Заканчивай. Или это сделаю я. — Ее глаза смеялись, а рот был полон приторного десерта.
Черт. Как она это сделала? Минуту назад он хотел утешить ее. А теперь готов был раздеть и взять прямо на этом столе. Честно говоря, его реакция на Лейлу начинала пугать.
Он не ходил к психоаналитику, иначе это было бы самым подходящим временем для о-чем-черт-возьми-ты-думаешь терапии.
Но это проблема. Он так не думал. Совсем. Он только реагировал, желал и вел себя как бедный маленький шарик в пинбольной машине, который мечется из стороны в сторону. Все, кто когда-либо играл, знают, что исход игры трудно предугадать. Звонки и свистки всегда только отвлекают. Шарик может оказаться где угодно.
Внезапно до него дошло. Ему не нужно было получить все ответы сегодня. Или завтра. Важно было не упустить приз из виду. Одно он знал наверняка: у Лейлы Грендин в этой игре своя роль, знает она об этом или нет. Их обоих сжигала любовь. Это их объединяло. Как и многих. Легко знать, у каких отношений нет будущего.
Предсказать его гораздо сложнее.
Лейла проглотила последний кусочек торта и допила вино.
— Я наелась, — вздохнула она. — Не хочешь прогуляться?
Черт, нет! Он нервно сглотнул, надеясь, что не произнес этого вслух.
— Конечно, — сказал он, рассчитывая на то, что улыбка выглядит искреннее, чем кажется.
Настроение улучшилось после того, как он расплатился и они вышли на улицу. Солнце садилось. Легкий ветерок трепал листья деревьев. Он взял Лейлу за руку.
— Выбирай дорогу, Лейла. Я за тобой.
Они гуляли полтора часа, почти не разговаривали. Наслаждались весенним вечером. Он размышлял, волновалась ли Лейла из-за братьев Турстон, но не хотел сыпать соль на рану.
В конце концов, извилистый путь привел их обратно к отелю. В лифте он заправил прядь ее светлых шелковистых волос за ухо. Они остались наедине. Никто не видел, как его большой палец гладит ее щеку.
Лейла покраснела. Она рассматривала его лицо, а глаза, скрытые длинными ресницами, встретились с его.
— Спасибо, — мягко сказала она. — Обо мне уже давно никто не заботился. Может, я в этом не нуждаюсь, но это не значит, что я не ценю то, что ты сегодня сделал. Не знаю, что бы случилось, не появись ты вовремя.
— Ты бы что-нибудь придумала.
— Возможно. Но, наверное, я бы села за руль и поехала в больницу. Сам знаешь, я была в шоке.
— Знаю.
В номере он увидел, как Лейла нервничает.
— Мне нужно позвонить, — сказал он. — Я пойду вниз, тебе ведь нужно немного личного пространства, чтобы подготовиться ко сну?
Выражение ее лица рассмешило его, но он не засмеялся.
— Звучит здорово, — беззаботно сказала она.
Несмотря на то что слова прозвучали легко, движения и настороженный взгляд говорили о том, что она не уверена в себе… в ситуации… в нем.
Ему нужно заработать ее доверие. Женщина, которой лгали и изменяли, будет искать в мужчине честность. Верность.
Отношения были в новинку. Сейчас их, очевидно, подпитывала сексуальная энергия. Он не знал, куда это приведет. Но пока он даст Лейле то, что ей нужно. Он защитит ее.
Лейла приняла горячий быстрый душ. Она мыла голову утром, так что заправила волосы в шапочку для душа и побрила ноги.
Она заперла дверь в ванную. Разве это странно? Выключив воду, она прислушалась. Если Джошуа уже вернулся, то не издал ни звука.
Не стоило смотреть на себя в зеркало. Она выглядела скорее испуганной, чем возбужденной. Но это правда. Она не боялась Джоша.
Ее тело жаждало прикосновений.
Возможно, ей нравилось быть раскованной с ним, потому что их отношения начались недавно. Конечно, они не виделись несколько лет, и она уже не знала его так хорошо, как когда-то.
Но она была
