Анна Эберхардт - Шепот страсти

— Разумеется.

— Сколько семян тебе нужно? — спросил Маккаллистер, начиная записывать заказ.

— Думаю, я начну со ста акров, скажем, двадцать фунтов семян люцерны на акр — «Канзасской обычной». Ах да, и запишите для меня еще самоходный разбрасыватель удобрений.

Маккаллистер кивнул, что-то прикидывая.

— Ты хочешь, чтобы я записал все это на счет Синклера?

— Да, и это тоже, — сказал Слэйдер, запихивая за пояс рабочие перчатки.

Маккаллистер махнул ему рукой, не подняв головы.

— Я дам тебе знать, как только заказ будет выполнен, — сказал он вслед выходящему. Слэйдеру.

Мелисса на следующее утро не хотела спускаться вниз, пока не увидела, что Слэйдер вышел. Он упоминал, что намерен заняться ремонтом упавшей изгороди. Бью уехал часом раньше.

Утренний класс начинался сегодня у нее поздно, поэтому Мелисса решила испечь персиковый пирог, любимый пирог Слэйдера. Этот пирог может стать знаком ее заботы о нем. Она хотела общества Слэйдера. Его возвращение заставило ее осознать в полной мере, как отчаянно она скучала по нему. Но было так много вещей, о которых они не могли говорить.

Она пребывала в тюрьме, как и Слэйдер. Бью постоянно следил за ней: либо сам наблюдал за каждым ее шагом, либо кто-нибудь делал это по его поручению. Он ревниво следил, как она проводит время. Даже то время, когда она находилась с Джеми. Однажды она даже застала его за тем, что он рассматривал подошвы ее туфель, чтобы определить, не выходила ли она из дома.

Она знала, что за деньги можно купить многие веши, но самая важная вещь, которую можно купить, — это свобода.

Она размышляла над тем, что думает Слэйдер о ее браке. Может ли он понять, что она заставляет себя не шарахаться от прикосновений Бью, и сама никогда не откликается на них? И заметил ли он, что сама она никогда не проявляет инициативу?

Она видела, что руки Слэйдера так и чешутся вышвырнуть Бью. Но есть ли в них такое же непреодолимое желание обнять ее?

И почему она позволила ему распахнуть ее халат?

О Господи, ну почему она позволила?

Руки Мэнди дрожали, когда она переодевалась в джинсы.

Посещение отца Литери после утренней мессы не помогло ей, а она на это так надеялась, Она чувствовала себя хуже. Вместо того чтобы найти утешение, она нашла чувство вины.

Отец Литери велел ей молиться за Джека. А что, по его мнению, она делала все это время? И почему она рассчитывала, что человек, живущий замкнутой, обеспеченной жизнью священника, сможет понять ее страх?

От нее потребовалось все ее мужество, чтобы рассказать священнику, что ее муж спит с другой женщиной. Но у нее не хватило сил добавить, что он спит с этой женщиной в их постели. Когда она пришла домой и нашла доказательства этого, то ничего не сказала Джеку. Она знала, что это приведет только к новой вспышке насилия и ей придется находить объяснения новым ссадинам на лице. Священник глядел на нее с жалостью... Конечно же, ей просто показалось осуждение в его глазах. Она вообразила, что он подумал, будто это она виновата в том, что ее муж сбился с пути. Была ли в этом ее вина? Разве она сделала что-то плохое? Разве она виновата в том, что он бьет ее? Разве она каким-то образом наталкивает его на это?

Может быть, отец Литери прав. Может быть, она должна последовать его совету и постараться получше понять стрессы, которые вызывают тяготы, падающие на плечи мужа. Если она послушная жена, то должна была бы принести своему мужу ребенка. Семья поможет сохранить интерес мужа, сказал отец Литери. Может быть, если бы у них был сын, Джек больше времени проводил бы дома. Хотя с Бью такого не было. Он просто игнорировал Джеми.

Кроме того, она не знала, как подступиться к мужу, который если и дотрагивался до нее, то только кулаком. Она была слишком стеснительной, чтобы спросить об этом отца Литери. Она сама должна придумать, как подольститься к Джеку. В такие моменты она особенно жалела, что у нее нет матери, с которой можно было бы поговорить. А разговаривать об этом с отцом ей было стыдно. Да и он был слишком стеснителен, чтобы слушать ее.

Уже было далеко за полдень, и перчатки Слэйдера порвались от противной работы, которую он заканчивал, когда допустил небрежность. Кусок колючей проволоки сорвался с деревянного столба, на который он ее натягивал. Острая колючка впилась в его левое запястье и вырвала кусок кожи. Слэйдер перевязал рану платком, чтобы остановить кровотечение и, не обращая внимания на рану, решил продолжить работу, но каждый виток проволоки теперь сопровождал англосаксонским проклятьем в адрес прародителей колючки.

Когда работа наконец была завершена, он поднял клещи, молоток, коробку с гвоздями и направился обратно в дом, чтобы промыть и перевязать раненую руку. Дом был пуст. Лисса говорила, что уйдет на занятия, а Бью, видимо, убрался к Джеку.

Он вымылся над раковиной в кухне, а затем поднялся наверх в поисках бинта, не найдя его нигде внизу и полагая, что в ванной, примыкающей к хозяйской спальне, может оказаться шкафчик с лекарствами.

Кровать была застелена, но в комнате все еще ощущалось присутствие Лиссы. Он поднял ее блестящий, бледно-лиловый халат, лежащий на постели, но тут же отбросил прочь, словно горячую головешку, подумав о прикосновении к нему Бью.

Обозленный, он прошел в ванную и нашел в аптечке антисептик и марлю. Он быстро прочистил и перевязал рану. Возможно, потому, что его мир в последнее время был настолько мужским, настолько лишенным всего женского, вид клубка принадлежащих Лиссе ленточек для волос настолько подействовал ему на нервы, что он сбросил его на пол и выругался.

Когда Слэйдер выходил из спальни, он заметил что дверь, должно быть, ведущая в комнату Лиссы, закрыта. Он резко надавил на ручку, и дверь распахнулась. Это была детская, комната Джеми. У Слэйдера перехватило дыхание. Он должен уйти из этого дома.

Проходя по кухне, Слэйдер увидел, что Лисса перед уходом испекла два пирога и поставила их у окна, чтобы они остыли. Он нагнулся над ними и понюхал. Персики. Что это — Лисса вспомнила, что пирог с персиками был его любимым пирогом, или это просто следствие того, что персики росли в саду прямо за окном? Он взял один из пирогов и вышел наружу, вдыхая соблазнительный запах.

Взобравшись на пустую платформу для сена, припаркованную рядом с амбаром, он уселся там по-турецки, разломил пирог на несколько частей и поднес первую порцию ко рту. Корочка хрустнула под его зубами, и сладкая начинка из персиков заполнила рот. Изумительно вкусно. Он съел весь пирог и отложил в сторону тарелку, когда заметил, что к дому подъезжает белый «мустанг» Мелиссы.