Синица в руках - Борис Петров
— Да, пойдемте чай пить, — улыбнулся Марат. — Мне мама дала с собой большой кусок пирога.
— Ну все, уговорили, — сдался Семен Карлович. — Тем более, что вроде нарядов пока не присылали.
— Ага, поспим пару часиков, а там уже и по домам, — обрадовался Миша. — То-то я смотрю, погода разгулялась, вон, солнце выглянуло, какая уж тут работа.
— Да тебе бы и не работать, — заметил Семен Карлович.
— Неправда, неправда, — возмутился Миша, — когда надо я самый первый поработать.
— Да, конечно, — похлопал его по плечу Семен Карлович.
После затянувшегося чаепития в слесарке, да и мастеров как ветром сдуло, и все были предоставлены сами себе, Семен Карлович повел Марата по цеху, так как он еще плохо ориентировался в новом месте.
Цех жил своей жизнью: тихо гудели трубопроводы, вырвавшиеся из пола и несущиеся через весь цех. Грозно стояли давно некрашеные колонны и широкие емкости, где-то шипел не закрывшийся пневмоцилиндр, вдали гудела компрессорная станция, и вокруг никого. Семен Карлович в общих чертах описал технологию, больше уделяя внимание основным болевым точкам, где не прекращались ремонты.
— А разве нельзя сразу поставить опоры или заказать болты из нержавейки? — удивлялся Марат, выслушивая очередной рассказ о провалившейся в емкость мешалке из-за черных деталей, выписанных мастерами со склада.
— Все можно, вот только зачем? Понимаешь, тут логика проста, чем больше ремонтов, тем выше эффективность или как ее там, забыл, как они это называют, — объяснял Семен Карлович. — Все вроде работает, а премия считается от количества успешных ремонтов. Не будет ремонтов, не будет премии. Вот так.
— Не понимаю, бред какой-то. Это же вредительство.
— Это раньше было вредительство, а сейчас это, черт, как ее, все время по ящику твердят, — Семен Карлович пытался вспомнить набившее оскомину слово.
— Инновации? Оптимизация?
— Точно, оптимизация. Закупки снизили бюджет — премия, ремцех выполнил работы — премия.
— Но это же опасно. Тут больше 70 атмосфер! — возмутился Марат. — Как можно экономить на материалах!
— Пока никто не получил травмы, поэтому можно. А как будет несчастный случай, так забегают, все поменяют, как надо. А потом опять успокоятся.
На другой стороне, у реактора, показалась высокая худая девушка в темно синей робе и с деревянной переноской, уставленной большими пластиковыми емкостями. Она подошла к пробоотборнику и стала прятать выбившиеся из-под шапочки-кислотки тонкие черные волосы.
— Саша, подожди! — крикнул ей Семен Карлович, направляясь к ней.
— Здравствуйте, дядя Семен, — улыбнулась она, бросив взгляд на подошедшего следом Марата.
У нее было очень худое усталое лицо, и при свете жесткой лампы освещения казалось, что левая щека отливала фиолетовым пятном. Марат долго, нахмурившись смотрел на нее, она это почувствовала и сильно наклонила голову, пытаясь скрыть синеву лица.
— Дочка, тут уже худой пробоотборник, видишь, я уже несколько раз заваривал редуктор, — Семен Карлович показал на грязный редукционный клапан. — Он уже на ладан дышит, отбери в другом месте.
— Не могу, мне надо взять пробу с этой колонны, — вздохнула Саша, голос у нее был также тонок, как она сама.
— Давай я отберу, — вызвался Марат, подойдя ближе и забирая из переноски длинные, по локоть, черные перчатки.
Он был немногим ниже ее, размер перчаток подошел ему, только слегка стягивая кожу.
— Марат, ты аккуратнее, полегонечку открывай. Давай, Сашенька, отойдем, — Семен Карлович отвел в сторону совсем засмущавшуюся Сашу.
— Сколько надо, одну? — спросил Марат, набрав полную емкость едкой жидкости, вырвавшейся рывками через напряженный редуктор.
— Да, спасибо большое, — ответила Саша.
Марат старался не дышать, но не удержался и сделал пару вдохов, почувствовав, как внутри его легкие сжали железные тиски, стало трудно дышать.
— Держи, — он передал плотно закрытую емкость Саше и стянул перчатки с рук.
Она его еще раз тихо поблагодарила и побежала дальше, оглянувшись назад, чувствуя на себе взгляд Марата.
— Она замужем, — похлопал его по плечу Семен Карлович.
— Это муж ее так? — Марат показал на лицо.
— Наверное, она все время говорит, что это она сама, упала. Врет, конечно же, но не нам же в ее семью лезть.
— Только слабый мужчина может ударить женщину, — хмуро проговорил Марат.
— Не только, ситуации бывают разные. Ладно, пойдем дальше.
— Ты меня уже достал своими подозрениями. Кто тебя просит писать в журнале об этом, а? Я разве тебе говорил об этом писать? — мастер по ремонту злобно смотрел на Марата, нервно листая журнал. — Вот как твоя смена, так весь журнал исписан. Тебе что, больше всех надо? Ты сколько тут уже работаешь?
— На фабрике я работаю год, в этот цех меня перевели две недели назад, — спокойно отвечал Марат, не поддаваясь на провокацию со стороны мастера. — Все, что написано, соответствует действительности. Согласно пункту 6.1 правил заполнения журнала я должен своевременно выявлять и сообщать…
— Да что ты меня лечишь? Я лучше тебя знаю, что надо делать! — вскричал мастер. — Ты у меня будешь ходить только в ночные смены, понял?!
— Не имеете права, это нарушение правил охраны труда.
— Не хочешь по-хорошему? Хорошо, раз ты у нас такой правильный, с завтра будешь у меня приямок в земле ломом долбить.
Марат пожал плечами, равнодушно глядя на мастера.
— Делайте что хотите, но арматуру на линии надо менять. Ее уже много раз заваривали, а она работает под высоким давлением, подобный тип ремонта недопустим, — максимально спокойно, подавляя в себе кипевшую внутри ненависть, сказал Марат, глядя мастеру прямо в глаза.
— Да ты понимаешь, сколько все это стоит? — мастер не выдержал взгляда, выдергивая из неровной пачки какие-то бумажки. — Вот, один кран десятки рублей, ты с ума сошел?
— Надо менять или останавливать линию.
— Останавливать линию? Это ты так решил? Все, завтра работаешь на улице, свободен! — мастер гневно кинул журнал на край стола.
Марат вышел из кабинета и еще долго стоял посреди цеха, успокаивая нервы. Ему хотелось вернуться и набить морду этому напыщенному уроду, но в глубине души он понимал, что мастеру тоже приходится нелегко, находясь под постоянным прессингом старшего мастера цеха, старавшегося минимизировать затраты цеха.
Издали ему помахала девушка в синей кислотке. Это была Саша, как обычно под конец смены отбиравшая пробы с реакторов. Он помахал ей в ответ и собирался было подойти к ней, но остановился, видя, как она поспешно скрывается от его взора в лабиринте емкостей. За эти две недели в новом цеху ему так и не удалось с ней поговорить, Саша всегда при встрече коротко здоровалась с ним и убегала, боясь его внимательного взгляда, подмечавшего новые синяки и ссадины на ее лице, уже плохо скрываемые тусклым тональным кремом.
Излишняя щепетильность в вопросе справедливости сильно
