Энн Макалистер - Снова вместе

Она задрожала, закрыла глаза и сжала пальцы в тугие кулачки, чтобы защититься. Нет! – подумала она. Нет! Но поцелуй все же последовал, глубокий, соблазняющий, искушающий. Нет! Пожалуйста, нет! – молила она.

Наконец Алек поднял голову, и на лице его было такое же потрясенное выражение, как у нее. Однако это выражение исчезло так быстро, что Либби усомнилась, не померещилось ли оно ей. Уголок рта иронически изогнулся, и Алек, мягко растягивая слова, произнес:

– Нет, Либби? Ты уверена? – И, покачав головой, добавил: – А мне показалось определенное «да».

Ее пальцы снова сжались, она скрестила руки на груди, отказываясь встречаться с ним взглядом.

От Алека, конечно, не укрылось, что она дрожит, но ей уже было все равно.

Алек отступил на шаг, чтобы больше не дотрагиваться до нее, но глаз с нее не спускал. На губах играла широкая улыбка.

– Мы будем есть с детьми или ты предпочитаешь поужинать наедине со мной?

Совсем не то Либби ожидала от него услышать. На мгновение она онемела.

Выходит, для него этот поцелуй ничего не значил? Да, видимо, так оно и есть. Иначе он не стоял бы сейчас такой отрешенный. Вот только как обрести собственное душевное равновесие, ту спокойную решимость, которая ей была так отчаянно нужна?

– С ними, – сказала Либби бесстрастно, когда наконец овладела своим голосом.

Алек не стал возражать, не стал также настаивать на новом поцелуе. Но удовлетворение сквозило в каждом его жесте, он как бы молча утверждал: «Я же говорил».

– Пойду скажу пару слов Луису, – сообщил он и исчез в кухне.

Воспользовавшись его отсутствием, Либби попыталась собраться с мыслями, но тщетно. Какую сумятицу внес в ее жизнь этот человек одним только поцелуем! Она сделала глубокий вдох, чтобы восстановить нормальное дыхание.

Когда Алек вернулся, она стояла на веранде, глядя сквозь верхушки деревьев на бирюзовые воды Атлантики. Он подошел, встал рядом, опершись о перила. Либби напряглась, но он больше не выражал желания целоваться.

– Я видел тебя вчера с Максвелом, – сказал он недовольным голосом.

– Кто это такой?

– Репортер. – Он пристально посмотрел на нее. – Он тебе не сказал?

– Сказал.

– Строишь ему глазки?

Либби в удивлении уставилась на него.

– Что я делаю?

Алек скривил губы.

– Заигрываешь с ним.

– Вовсе нет.

Он посмотрел на нее с недовольным видом, потом пожал плечами.

– Ты ушла с ним.

– Он хотел поговорить с тобой. Я подумала, что ты не разделяешь его желания.

– Правильно подумала. И никогда не разделю. – Он устремил взор на океан. – Держись от него подальше.

Либби, открыв рот, уставилась на него.

– С кем хочу, с тем и встречаюсь, черт тебя побери!

– Только не с репортером, – грубо сказал Алек.

– Он мне показался довольно милым. Почему бы тебе с ним не поговорить?

– Терпеть не могу газетчиков.

– Из-за… Марго?

Он резко повернул голову и посмотрел на нее.

– При чем тут Марго?

– Просто Уэйн сказал, что она погибла вместе с репортером, когда ехала в Лос-Анджелес. Ч-что они ехали, чтобы встретиться с тобой.

Либби пожалела о том, что сказала: она увидела выражение неподдельной боли на его лице. Вот и ответ на мучивший ее вопрос, оправился ли он после смерти жены. Не оправился.

Он ничего не сказал, но губы его вытянулись в тонкую линию, и некое безымянное чувство вспыхнуло в его глазах.

– Держись подальше от репортеров, Либби, – снова повторил он. – Они могут влезть в душу без мыла, когда надо что-то вынюхать.

– Он только хочет узнать какую-нибудь историю.

Алек посмотрел на нее с сомнением, и Либби пояснила:

– Разумнее рассказать ему что-нибудь, и тогда он отвяжется.

– Даешь гарантию?

– Нет, конечно, нет.

– И никто не даст. Даже твой разлюбезнейший Уэйн, – отрезал Алек.

Либби посмотрела на него, смутно догадываясь, что в прошлом его кто-то предал. Собралась было спросить, но Алек резко переменил тему:

– Ну, а как тебе понравилась Джулиет?

– Она… чудный ребенок.

– Правда. У Марго хорошие дети.

– И у тебя тоже, – еле сдерживаясь, сказала Либби.

Он бросил на нее мрачный взгляд и погрузил пальцы в волосы.

– Хорошее утешение, – горько произнес он. От Либби не могло укрыться, что он уязвлен, и это было на него очень непохоже. Именно так он выглядел, когда она увидела его, еще не оправившегося после гибели Клайва Джилберта. Значит, сейчас он думает о смерти Марго?

Возможно. На какой-то миг Либби показалось, что он хочет поделиться с ней своим горем, но он промолчал. Тем лучше, подумала она и резко отвернулась.

– Я не хочу ничего знать, Алек. Если тебе надо с кем-то поговорить, я уверена, Уэйн Максвел будет счастлив послушать. Но не я. Ко мне это не имеет никакого отношения.

– Ради Бога, Либби…

– Не хочу! Если будешь настаивать, я уйду.

Она наверняка выслушала бы его, если бы он хотел поговорить о ком угодно, только не о Марго. О браке Алека с Марго Гессе она не хотела знать ничего, чтобы не бередить старые раны.

На мгновение Алек застыл со стаканом в руке, рассматривая его содержимое.

– Тебе Сэм рассказывал, как мы были на рыбалке?

– Да.

– Он еще сущий ребенок. Ты хорошо его воспитала.

– Спасибо.

– Было… трудно одной?

– У меня много помощников.

– Ты говоришь о своих братьях? И родителях? Я всегда знал, что ты из хорошей дружной семьи. Мне… мне не следовало тогда делать поспешных выводов, – признался он.

– Вот именно, не следовало.

– Как они… восприняли, когда ты… когда ты поняла? Они…

Он остановился, не находя подходящих слов, Лицо его напряглось, щеки лихорадочно горели. Либби не знала, что и думать. Неужели его действительно интересовало, что думали тогда о нем ее родные? Разве такое объяснишь?

Ничто не может сравниться с тем, через что ей пришлось пройти – и не только в отношениях с семьей, но и со всем городом.

– Мои родители пришли в ужас, когда узнали, – честно сказала Либби, не скрывая истинную правду. – Совсем упали из-за меня духом, и я это понимала. Зато они не позволили упасть духом мне. Всегда были рядом со мной и во всем мне помогали.

– В отличие от меня.

На это Либби нечего было ответить.

Алек потер рукой затылок.

– Как это было? Я имею в виду… беременность. – Он с трудом произнес это слово вслух. – Наверное, тяжело пришлось?

Либби пожала плечами.

– Первое время меня часто тошнило. Но я училась, и мне было некогда зацикливаться на себе. А сами роды прошли благополучно.

– Тебе повезло.

Иронично скривив губы, она спросила:

– Неужели?

У Алека хватило совести покраснеть и отвести глаза.