Марк Перини - Первый раз – 2 (сборник)

Тресса… Тресса, оказавшаяся в этом баре этим вечером.

Увидев ее лицо, я решил, что это игра моего воображения. Однако она не исчезла, когда я моргнул, и неуверенная, знакомая улыбка словно высосала весь кислород из моих легких. Влечение и ностальгия обрушились на меня с убийственным жаром, миллион воспоминаний неуловимо быстро промелькнуло.

Головокружительные вспышки смеха и эйфории. Черные глубины тоски, гнева и досады. Постоянная бурная насыщенность, которой мне не хватало больше всего.

Меня охватила решимость, я допил пиво, не отрывая от нее взгляда. Понятия не имею, что я почувствовал или что должен был почувствовать, увидев ее снова. И что она тут делает.

Но в одном я мог не сомневаться – Элис распсихуется, если узнает.

Уэйд проследил за моим взглядом и откашлялся.

– Это я ей сказал, что мы будем здесь.

– Что? Зачем? Какого черта она тут делает?

– Я задал ей тот же вопрос. Я не знал, что она приедет, клянусь. Думаю, никто не знал, но остановилась она у Сэмми.

Гребаная Сэмми! Слишком милая себе во вред, и она всегда любила Трессу. Сказала, любовь может случиться много раз, но человек, который сводит тебя с ума и до сих пор не может забыть… такое бывает лишь однажды.

– Почему ты мне ничего не сказал? – спросил я.

– Не знаю. Наверное, не хотел портить тебе вечер. Надеялся, что она струсит и не появится. Это ее конек, если я правильно помню.

Только не в последнее время. Уклоняться и прятаться, притворяться, что жизни не существует, – все это было частью Трессы, в которую я влюбился почти четыре года назад, но девушка, явившаяся на ту последнюю вечеринку, перестала убегать.

Если бы вот так, как гром среди ясного неба, появился кто-нибудь другой, а не Тресса, я бы уже дал деру в противоположную сторону. Подумал бы, что этот человек безумен, возможно даже, опасен, но она просто Тресса. Непредсказуемая. Импульсивная.

Прекрасная.

– Думаю, она просто хочет поговорить, – неуклюже добавил Уэйд.

Мой старший брат, Джеймс, заметил Трессу и помахал ей рукой. Ему всегда нравилось, что мы с ней пара. Улыбка его исчезла, когда он увидел мое лицо, надо полагать, впечатляющего оттенка бледного.

– Просто поговори с ней, Ноэль. Разве ты не должен ей такой малости?

Негодование заставило меня оторвать взгляд от Трессы. Я полным потрясенного недоверия взглядом пригвоздил Джеймса к месту.

– Я ей ничего не должен. Ничего! Эта девушка пудрила мне мозги и разбивала сердце столько раз, что и не сосчитать, и потребовалось много сил и времени, чтобы оставить ее в прошлом.

– Конечно, но она никогда не врала тебе, старик. Она с самого начала была шальной.

Его слова напомнили мне обо всем, что я знаю, и еще больше о том, чего не знаю, и сердце мое смягчилось, как бывает всегда. Ноги сами нашли липкий пол бара, и страх, стягивающий щеки Трессы, ослабевал по мере моего к ней приближения. Пианист заиграл балладу, знакомую и так берущую за душу, что это, должно быть, шутка космоса, – песню, всегда напоминающую мне о Трессе. Это единственная песня, под которую мы с ней танцевали, та, что всегда кажется неуместной в конкретную минуту, но в последующие дни непременно встает на свое место.

Боль потрясения, льющаяся на меня из ее пронизанных золотом глаз, утверждала, что она тоже все помнит.

– Ноэль.

Нежный голос назвал мое имя, пробил стены, возведенные вокруг моего сердца, чтобы не впускать ее. Он напомнил мне об одной давней ночи и о единственном признании, которого мне когда-то удалось от нее добиться, – что она скучает по мне, когда меня нет рядом.

– Тресса.

Мы смотрели друг на друга слишком долго, затем я неожиданно для себя выпаливаю первое, что мне приходит в голову:

– Потанцуем?

Мне показалось, лучше разговаривать подальше от ушей моих друзей, и мы присоединились к другим парам на шумном деревянном танцполе. Я положил ладонь на ее талию, а другой взял ее за руку так, чтобы мы оказались как можно дальше друг от друга. Знакомый разряд, когда наша кожа соприкасается, жар, растекающийся по моим мышцам, – этого достаточно, чтобы я насторожился сильнее. Слишком легко соскользнуть в прошлое с Трессой, а ведь теперь все изменилось. Элис ждет меня дома, и через два дня она станет моей женой. Я сумел избежать искушения в тот последний раз, когда Тресса появилась, сумею и сейчас.

– Что ты здесь делаешь?

Ее пальцы у меня на шее чуть напряглись. От этого прикосновения мне стало трудно дышать, но я справился.

– Я… Как дела?

– Превосходно.

Ее глаза, всматривающиеся в мое лицо, были полны беспокойства, тревоги. Я задумался, видит ли она, как воздействует на меня ее присутствие, замечает ли мою любовь к Элис, да видит ли меня Тресса вообще?

Я изображал страдающего эмо-юношу – склонность, покинувшая меня, когда ушла Тресса. Могу поклясться всем, что тогда я был ей небезразличен, но слова ее всегда противоречили моим инстинктам. Мне никогда не хватало уверенности, чтобы подтолкнуть ее, – я боялся, наоборот, оттолкнуть.

– Я слышала, ты женишься.

– Да. Послезавтра.

– И ты счастлив?

– Я счастлив, Тресса. – Или был счастлив, пока она не вошла в бар. А был ли? – Но ты вряд ли проехала весь этот путь до Айовы и появилась здесь без предупреждения, чтобы спросить, счастлив ли я. Если ты в самом деле хотела узнать, Сэмми или Уэйд могли бы тебе сказать. Или ты просто могла позвонить.

– Я хотела при этом увидеть твое лицо. И… в общем, надеялась, что мы сможем поговорить.

Эти шесть слов вмиг залатали щели в моей обороне. Когда она хотела поговорить в прошлый раз, я отказался выслушивать ее признания и не хочу слышать их сейчас. Уже слишком поздно.

Ее глаза наполнились слезами, а мое сердце ныло при каждом ударе. Мне всегда было не просто причинять боль Трессе – даже той ночью, пьяной в хлам, с Эл рядом, это было агонией. Я чувствовал каждый нанесенный ей удар так, словно они бумерангом отлетали назад и били меня с двойной силой.

Но Тресса не понимает, что жизнь не стоит на месте и не ждет. Ни меня, ни ее. Ни нас.

– Мы разговариваем.

– Позже. Может, утром, за кофе? Или позднее ночью в «Стейк и Шейк»?

Мозг без усилий предложил в ответ недвусмысленное «нет», но из-за разрывающего сердце выражения скорби и надежды в ее глазах язык прилип к нёбу. Аромат ее кожи и волос вернул меня в те дни, когда мне даже в голову не приходило в чем-нибудь ей отказать. Что плохого в том, чтобы ее выслушать?

Это ничего не изменит. Я могу перед ней устоять. Я этому научился, я практиковался, и через некоторое время это стало моим привычным поведением и перестало быть невозможным.

– Хорошо. – Танец закончился, мы остановились. – Хочешь к нам присоединиться? Я знаю, Джеймс с удовольствием с тобой поздоровается.